И вновь взмах тяжёлого огненного меча. И снова багрянец пронёсся перед глазами старшего Вал’Гавсми, кой разрубил противника пополам. Пласты плоти медленно сползли наземь, опираясь друг на друга. Горячая стихия не оставила на них ожогов, прошла, как сквозь масло. Она вопреки мирским законам укрепляла клинок и делала его острее, дабы само пространство страшилось перечить Чёрному Рыцарю. Приказав своим прихвостням убить землепашцев, от безысходности схватившихся за вилы и грабли, он мерным шагом подошёл к крыльцу особняка, где несправедливой участи ждали ещё двое григоров. За спиной своей погибели они видели пепелище: озёрное имение пылало в объятиях алой луны, воцарившейся на небосводе. Её сияние ослепляло, подобно лучам летнего солнца, её очертания подражали танцу пламени, колыхаясь не то от ветра, не то в ритме дыхания Локселлуса.
– Нет смысла оттягивать неизбежное, – молвил тот.
Направив меч в сторону оппонентов, он вызвал их на поединок.
Так, григоры без страха и упрёка ринулись к предводителю богопротивных Браан- ву. С силой и доблестью в каждом движении они обрушили на него град ударов. Их мечи врезались в чёрный доспех, отскакивали от него, объятые дрожью, и, вернувшись на начальные позиции, стремились на зов битвы снова и снова. Покуда силы не покинули длани двух воинов. Они храбро сражались, но все их попытки сдержать Обугленного Пасынка, увы, оказались тщетны. Одним полным пренебрежения ударом он обезглавил смельчаков и порывами ветра от взмаха меча распахнул парадные двери владения семьи Погавер.
Впереди ждал Второй Слог.
Чёрный Рыцарь был на шаг ближе к завершению своей миссии.
В то время как верные ему Браан-ву терзали людскую плоть, он пробирался вглубь особняка. Локселлус ожидал встретить на пути самых разных противников, но никак не мать семейства, вооружённую расписным канделябром. Женщина отказалась прятаться. Она бросилась навстречу опасности, выкрикивая слова проклятья, и едва успела ощутить дивный воинственный раж, ибо ей пришлось отпустить его, оказавшись в мёртвой хватке Обугленного Пасынка. Своей рукой он сломал ей шею, не проявив ни знака человеческого сочувствия. Старший Вал’Гавсми даже не обратил внимания, как жизнь покинула глаза бедняжки, как её душа шагнула за горизонт событий и растворилась в нём. Брезгливо отбросив тело прочь, он преодолел первую ступень высокой, застеленной роскошными коврами лестницы, что рисовала картину жизни тех, для кого сорить монетой в порядке
вещей. Все эти позолоченные люстры с десятками свечей, эти скульптуры членов семьи в полный рост на каждом шагу и пафосные картины известных художников…
Всё это должно было сгореть. Сегодня.
– За что?! Что мы тебе сделали?! – кричал старший из сыновей Погавер.
Со второго этажа он наблюдал за тёмной фигурой Локселлуса, медленно поднимающегося к нему.
– Отец твой не сказал тебе, Ходри из зелёного круга?
– Не сказал что?! – спросил тот, с трудом не отводя взгляд.
Своими красными очами Чёрный Рыцарь будто прожигал душу парня насквозь.
Только их, полные противоречий, страсти и ненависти, мог видеть Ходри, коему не так давно исполнилось восемнадцать. Он держал свои щит и меч наготове, пусть и знал, что жизнь его вот-вот оборвётся. Но у него было несколько заветных секунд, чтобы выведать правду. Чтобы добиться ответа от того, кто скрывал свой лик в тенях забрала гротескного шлема с бивнями.
– Зачем ты пришёл?!
– Семья ваша помазана ересью великой. Она причастна к гибели Граате-Корру и нужен мне слог ереси той, дабы вновь привнести её в мир. Ходри, знать ты должен…
Неторопливым шагом Обугленный Пасынок преодолевал последние ступени, покуда здание за его спиной пылало . Под гнётом жара оконные стёкла с треском лопались одно за одним, а шторы нисходили до пепла, усиливая влияние стихии. Она уже подбиралась к лестнице, пожирала перила и ковры, точно змей, одержимый идеей траектории, понятной только ему самому.
Наконец Локселлус поравнялся с Ходри.
– Вины твоей здесь нет, – молвил Чёрный Рыцарь, пробив грудь мальчишки мечом сквозь его щит. – Потому дарую я тебе покой, коего предок твой никогда не узнает.
Вывернутые пластины щита врезались в плоть Погавера, искромсав её, но он не издал ни звука. В очах своего убийцы Ходри прочитал горькую правду и более даже в смерти не мог уважать родного отца, кой прятался в личных покоях, не думая о судьбах жены и старшего сына.
Всего один коридор со множеством дверей по обе стороны отделял Обугленного Пасынка от заветной цели. Освободив пламенный меч из плена человеческой плоти, он двинулся дальше. Он слышал крики селян снаружи здания, слышал, как Браан-ву голыми руками отделяют их мясо от костей, разбрызгивая кровь повсюду. Но ему нельзя было отвлекаться. Локселлус слишком долго готовился к оному