Даже у ее момента счастья и безусловной любви с Томашем. Боль и кровавые следы на постельном белье. Но это того стоит.
Томаш тяжело дышит и отстраняется, едва успевая вытащить член, чтобы пролить семя на повлажневшую от их движений ткань.
– Жаль, – говорит Астрид, опустив взгляд на место, где еще совсем недавно соединялись их тела, – я хотела бы ребенка.
– Глупая, – качает головой Томаш и нежно целует ее в ключицу, – сейчас самое неподходящее для этого время.
Тяжелая тишина наполняет пространство между ними, потому что оба знают, что и сейчас девушка куда менее импульсивна, чем кажется. Ее мысли о ребенке – жалкая попытка подарить самой себе хоть немного надежды. На то, что если все вскроется и брата с сестрой обнаружат, у нее останется хоть что-то на память о возлюбленном. На то, что ее, будь она беременной, может быть, все-таки пощадят, хотя в это верилось с трудом. И, конечно, вовсе не на то, что они выберутся из этого ада и создадут настоящую семью в далеком и прекрасном месте.
Когда Астрид думает об этом, ей хочется плакать, но она держит себя в руках. Сейчас она разнежена и почти счастлива. А отец воспитал ее тем человеком, который старается ценить то, что у него есть. И сегодня у нее были прекрасные мгновения близости с любовью всей ее жизни. В том, что это Томаш Астрид не сомневается. Отец тоже всю жизнь с самой юности любил одну женщину – ее мать. А Астрид слишком во многом старается быть на него похожей.
– Эй, Тома… – в комнату заглядывает Йоханна и, обнаружив обнаженных парня с девушкой в помятой кровати, ехидно ухмыляется, – простите, что помешала, но нам, вообще-то пора. Тут как бы… оккупация.
При всей вредности Йоханны, ей хватает чувства такта, чтобы сразу же убраться из комнаты и не продолжать осыпать новоявленных любовников колкими шуточками. Томаш нехотя выпускает Астрид из объятий и начинает одеваться. Девушка садится на постели и заматывается в одеяло, пальцами расчесывая растрепанные волосы. Румянец на впалых щеках делает ее более юной. Такой, какая она должна быть на самом деле. Какой она была бы, если бы не война и голод.
– Я слышала, что один мужчина в госпитале обсуждал возможность выбраться из города, – говорит Астрид, – но я не знаю можно ли ему доверять.
– А сама ты как думаешь? – интересуется Томаш.
– Похоже на ловушку, – честно признается девушка, – но… может