И когда Федька, случайно оступившись, шипя, наступила на его любимую хауттюйнию а потом слегка запуталась в ползучем можжевельнике, его терпение лопнуло! Окончательно!
С грозным ревом он кинулся на нарушителей, размахивая, как мельницей громадными лопатами ладоней.
И уже протянул свои грабли к шивороту ближайшего к нему Дрангинса.
К своему великому недоумению, садовник, легко тормозящий разъярённого быка, вдруг оказался в странной позе, носом вниз, рука за спину.
Его рев начал звучать глуше, ударяясь прямо в землю.
Дрангинс мастерски выполнивший захват с обездвиживанием, успокаивающе зашипел:
– Тише, тише, уважаемый! Мы не собираемся ничего рвать и ничему вредить!
Садовник, всегда уважавший тех, кто сумел его победить, тем не менее, обиженно засопел:
– Вредить они не хотят! Дамочка ваша вон мне растюшку примяла!
– Мы всё компенсируем! – заверил его полисдрак.
– Компенсируют они! – ещё громче засопел садовник, но сам начал лихорадочно думать, какие семена или саженцы можно с них стрясти. Говорю ж, энтузиаст своего дела. Энтузиаст! И мысль пришла к нему!
– Табуретку правды мне в компенсацию! Табуретку правды!
Все четверо нарушителей уставились на него:
– Это что ещё такое?! – выпалили они почти хором.
– Кактус! – довольно, несмотря на по-прежнему согнутую позу, захихикал садовник, – я его по укромным местечкам рассажу. А то повадились тут некоторые по кустам шариться!
Намек был понят. Но не принят:
– Мы при исполнении! – Дрангинс отвернул лацкан, предъявляя значок министерства.
– А! – чуточку уважительней отозвался садовник, – и что же вам в моем саду понадобилось?
– Где у вас растет вот такая травка? – Дрангинс решил идти ва-банк, и предъявил рисунок вредного растения.
Садовник внимательно посмотрел и равнодушно покачал головой:
– Нет у меня такого! Нет!
Разочарование написанное на лицах четверки могло бы сквасить тонну молока!
Федька аж побледнела.
– Но я же чую запах! Чую! Вот отсюда! – она ткнула куда-то пальцем.
– Нет там ничего! – упирался садовник.
– Должно быть! – девушка разгорячилась, раскраснелась, и от злости топнула туфелькой о земь. Сильно.
Внезапно послышался тихий скрежет. Стена барбариса, хищно вставлявшая колючки в любого посягнувшего, вдруг шипя, поползла в сторону.
Четверка, вытаращив глаза, смотрела на это действо.
Садовник машинально вытянул руку, сорвал нежно лелеемое им какое-то растение, и сунул веточку в рот.
От совершенно им святотатства глаза его выпучились.
– И вы скажите, что не знаете, что это такое?! – скептически прошипел Дрангинс, глядя на грядки, засаженные той самой растюхой, за которой они охотились. Нос он предусмотрительно зажал.
– Вот те крест, – непочтительно