Троечник всегда хорошо соображал, но изрядно ленился.
– Так сложились обстоятельства… Женат? – Марта сняла травинку с рукава блузки.
– Не, в свободном полете. – Он кивнул в сторону заднего сиденья, видимо, намекая на забытую в салоне сумочку. – И приземляться пока не собираюсь.
Конечно, семья – это ответственность, а обязательства не для Топалова.
Он лихо вырулил на центральную улицу с залатанным асфальтом. Дорога проходила мимо бывшей усадьбы графини Потоцкой. Марта помнила ее обветшалой и никому не нужной. Сквозь металлические прутья ограды, которая каким-то чудом уцелела за столько-то лет, виднелись облупленные стены двухэтажного барского дома с пустыми глазницами окон. Через прохудившуюся крышу пробивались деревца. Место притягивало магнитом. По пути в школу она всегда задерживалась здесь на пару минут и фантазировала, представляя хозяйку особняка.
Графиня Потоцкая была крайне изобретательной дамой. Перед тем, как сбежать из страны в 1917-ом году, она сама закрыла ставни усадьбы и разместила на фасаде громадную вывеску:
«Входъ строго васпрещенъ. Этотъ домъ принадлежитъ советской власти. Потоцкая аристована и помещена в тюрьму!»
И для убедительности сделала пару ошибок в надписи, чтобы не возникло никаких сомнений, – писали люди компетентные в своем деле, печатью невежества заверили свое повеление.
Сотворив «оберег» для родового гнезда, графиня запаковала ценные вещички – и на вокзал. Когда небольшой обман Потоцкой раскрылся, пламя революции поугасло, особняк передали на баланс города. У входных дубовых дверей, случайно не угодивших на растопку, поставили гипсового пионера с горном, приколотили дощечку «Дом культуры». Культурные люди проявили деликатность к старинным интерьерам. Шли годы, дом ветшал, требовал капитального ремонта, и здание «законсервировали до лучших времен», случилось это еще до рождения Марты. Однажды она попала внутрь, хотя родители и запрещали детям подобные шалости, пугая призраком старой графини. Остатки былой роскоши ошеломили Марту.
Над головой – облупившаяся фреска с изображением полумесяца и россыпью звезд. Зачем так высоко картинки рисовать, смотреть неудобно.
Под ногами – черно-белая мозаика в шахматном порядке. Жаль, плиточки поцарапались, тащили по ним что-то тяжелое.
Удивительной казалась огромная голубая роза, нарисованная на стене зала. Разве бывают розы такого цвета?
На столбе – глаз в центре треугольника, направленного вершиной вверх. Марта сразу поняла по синим теням на веке, что глаз женский. Он следил за непрошеными гостями, вопрошал: «Зачем явились, недостойные?»
Узоры кафельных печей выглядывали из-под облупившейся синей краски, мифологические герои прятались за дешевенькими обоями. Воображение с легкостью рисовало недостающие элементы: хрустальные люстры и картины в золоченых рамах, мягкий свет и фортепианная музыка, тяжелые портьеры на окнах и диваны, обитые зеленым