– А кто это с тобой? – спрашивает он, кивнув в мою сторону.
Делайла приоткрывает рот, медлит, а потом непринужденно отмахивается:
– Роберт, мой бывший сокурсник. Все в порядке.
Ай да умница. Лжет как дышит. Мне уже в который раз хочется выразить почтение.
Старичок кивает и, тепло попрощавшись с Делайлой, уходит дальше по роскошному коридору. Путь свободен, проблем быть не должно. Однако меня посещает стойкое чувство, что вот-вот обязательно случится что-то неприятное. Либо Делайла прислушается к голосу разума и поднимет тут всех на уши, чтобы меня быстренько уложили лицом в ковер, либо появятся еще какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.
На удивление, это предчувствие оказывается ложным. Мы спокойно доходим до нужного места, Делайла коротко здоровается с телохранителями возле дверей и пропускает меня в роскошно обставленный кабинет. Широкие окна заливают пространство естественным светом, массивный лакированный стол стоит посередине, увенчанный аккуратными стопками бумаг, как торт вишенкой. Вдоль стен тянутся строгие темные стеллажи, с потолка свисает роскошная люстра, пол устлан бордовым ковром.
От такого места хочется держаться подальше.
Услышав странные звуки, я оборачиваюсь и с удивлением наблюдаю за тем, как Делайла, присев на кожаный диван, стоящий в окружении кресел, уплетает чизкейк, едва успевая запивать его кофе. Сконфуженно вспоминаю, что забыл предложить ей нормально поесть за все наши многочасовые приключения.
Однако Делайла даже тут толком не успевает поесть. В кабинет довольно скоро возвращается его хозяин, и я смеряю Карла Мерфи внимательным взглядом с головы до ног.
Он высок, подтянут, умеренно ухожен и в то же время выглядит просто, располагающе к себе, как может располагать обыватель – твой добрый сосед по улице. Даже сейчас Мерфи одет неброско: голубая рубашка, темные брюки и простой черный ремень. Часы на руке электронные, но тоже не вычурные, а на закатанных рукавах рубашки нет запонок. Честно говоря, не так я представлял знаменитого сенатора, хоть и знал, что таким образом он старается завоевать расположение граждан и избирателей. Скрупулезно работает над образом «своего человека».
Делайла вскакивает с дивана и подбегает к своему дяде. Они вполне искренне обнимаются, на лице сенатора сияет светлая улыбка.
– Привет, Делайла, – а вот тон его слишком спокойный, выверенный, отстраненный. Я с толикой любопытства наблюдаю за сценой воссоединения, изучая Карла Мерфи. – Как ты? Как добралась? И кто это с тобой?
Его взгляд устремляется прямо на меня. Я использую одну из своих обезоруживающих улыбочек, точно так же строя из себя простого парня. И замечаю, как плечи Делайлы напрягаются, а взгляд в сомнениях мечется от меня к Карлу и обратно. В ее глазах плещется неуверенность вперемешку со слепой храбростью. Рядом с Карлом она чувствует себя