– Точно. И где наши рыцари в сверкающих доспехах?
– Зря ты так ерничаешь, – немного засопела Ветрова. – Они, между прочим, спасли тебя.
– А я думала, что ты, – я поправила плед, в котором не было особой необходимости, так как в комнате было тепло. – Спасибо за то, что не бросила.
Поборов смущение, Катя принялась рассказывать, как именно происходила спасательная операция.
– И Денис нес тебя до машины на руках, – не скрывая восторга от галантного поступка Холковского, закончила историю обозревательница.
– Он сильный. Ему можно, – не могла не съязвить. Подумаешь, донес пару метров. И что? Я так похудела, что вешу, как пушинка. Он высокий, бицепсы стальные, наверное. Не знаю, не трогала.
И вообще меня больше волнует место, куда нас привез Лукиани. Лучше бы мы оставались в Риме или еще где. Даже у безопасников было бы спокойнее, чем здесь. С виллой «Солнечная долина» у меня связано так много воспоминаний, что страшно. Страшно оказаться в прошлом.
Здесь случился мой первый поцелуй. Мы тогда с Лукой шпионили за Энрико и его очередной подружкой. Зато потом быстро улепетывали от магических гончих, которых натравил в отместку Энрико. А за пару лет до этого играли в прятки, да так здорово спрятались с Лукой, что взрослые искали нас пару часов. И даже магия им не помогла. Лука тогда как раз опробовал свою первую магическую глушилку. А еще были разные шалости и розыгрыши, приключения и просто теплые, уютные вечера в тени деревьев.
Но это все в прошлом. А его необходимо принять и отпустить, если я хочу двигаться дальше. Иначе одна ниточка историй потянет за собой следующую, а та следующую и вот, пожалуйста, уже клубок. А мне этого хватило у безопасников, когда Тереза заставляла снова и снова окунаться в пучину тяжелых воспоминаний и переживать заново все потери. Драгоценный друг Лука. Любящий муж. Возлюбленный.
Хотя, если бы не скрип зубов, стирающий эмаль, сжатые кулаки и нечеловеческое желание выдержать все это, я бы погрязла в жалости к себе. Когда есть реальный враг, то легче бороться с призраками прошлого. Все, что порой я могла сделать, так это не показывать, как больно переживать все заново, как коробило и ломало от осознания, что ничего не вернуть и не изменить.
Тереза была довольна результатом. Она сама говорила об этом, гадко улыбаясь. Легкий, почти успокаивающий голос и заботливые прикосновения, когда она присоединяла медицинские приборы, которые позаимствовала у людей, могли ввести в заблуждение. Но стоило ей напитать аппаратуру магией, как иллюзии спадали. Миллионы нейронов в моей голове вопили от боли, погружая в спасительное забытье. Мои крики Тереза глушила магическими сферами, а потому никто понятия и не имел, что происходило в моей камере-палате. Не хотелось бы думать, что Аннет Бри была в курсе всего этого. Она – безопасник