Полночный концерт. Семён Михайлович Солдатов

и за один сон, за те десять секунд, что он длиться с биологической точки зрения, влюбиться в этого человека?.. Во сне у вас любовь, вы вместе, вы счастливы… а потом ты просыпаешься, и этот человек уходит навсегда… Как же плохо ты себя чувствуешь в это утро! Как тебе больно! Как ты тоскуешь по нему!.. И как же странна эта ситуация! Ты вспоминаешь всех своих знакомых, перебираешь их, но никто непохож на твою любовь из сна. И тут речь не только про любовь романтическую, это может быть и любовь родственная, например, любовь к несуществующему брату или ещё не рождённым детям. Именно такое странное чувство испытала Яна, когда проснулась второй раз; второй раз уже по будильнику.

      Весёлые солнечные лучи проходили через тоненькую занавеску и падали на бирюзовый мягкий ворсистый ковёр на полу. В их свете были видны мельчайшие пылинки, некие частицы, медленно и спокойно витавшие в воздухе комнаты. На тумбочке мерно тикал старенький пластмассовый будильник. Яна сладко потянулась, сгоняя остатки сна. Всё последний будний день без работы, в понедельник начинается новая жизнь, а пока можно расслабиться и получать удовольствие. Она откинула пододеяльник, переоделась в обычную свою домашнюю одежду и побежала вниз.

      Бабушка уже гремела чем-то на кухне. Слышалось, как хлопает дверца шкафчика, звенят доставаемые и перекладываемые тарелки, бряцают вилки и ложки в выдвигаемом отсеке, что-то шипит, шкварчит, ругается старушка, когда на неё летят капли кипящего на сковороде подсолнечного масла, и подпрыгивает крышка на кастрюле с бурлящей водой.

      – Доброе утро, Вероника Семёновна, – весело сказала Яна, стоя на пороге кухни.

      – Доброе утро, Яночка, – ласково ответила бабушка, не отворачиваясь от плиты, где в одно и то же время что-то варилось в огромной кастрюле и кастрюле поменьше и что-то жарилось на сковороде.

      Удивительно, как она умудрялась за всем следить, всё регулировать, там не давать выкипеть, там посолить, там посмотреть, чтобы не пригорело, там попробовать, туда ещё что-то добавить и в это же время нарезать овощи на доске.

      – Вот. Я тебе гренок нажарила на завтрак, – не оборачиваясь, бабушка указала на тарелку на столе, где возвышалась гора гренок.

      Они были поджаристые (пара даже слегка подгоревших), посыпанные сахаром, очень многие – покрытые омлетом. Яна приготовила свой чай, села за стол и пододвинула к себе широкую тарелку. Она взяла первый кусок хлеба. Он был тёплый и мягкий, пропитавшийся молоком и яйцом. Девушка ещё немного посмотрела на него, а потом откусила краешек… Это было просто восхитительно. Проглотив первый кусочек, Яна быстро принялась за второй. Вероника Семёновна на мгновение обернулась, улыбнулась, глядя на скорость уминания гренок и аппетит девушки, и снова принялась за кипящие кастрюли и нарезанные овощи. В самый тот момент, когда бабушка оборачивалась, Яна, совсем не контролируя себя от удовольствия, подняла глаза, полные благодарности и восхищения кулинарными способностями хозяйки дома, и посмотрела на неё. Их глаза встретились. И хотя старушка улыбалась, а потом и вовсе вернулась к готовке,