Мореход / Mariner. Дон Нигро

Я знаю, что делаю. (Достает из-за пазухи рыбу и отдает НИЩЕМУ. Она – очаровательная девушка, одежда в некотором беспорядке, и говорит – как адвокат защиты в суде… то есть обращаясь к ТОРКВЕМАДЕ, людям, рассеянным по разбитому кораблю и зрителям в океане. Пока она говорит, КОЛУМБ, отходит в глубину сцены и на мгновение исчезает под остатками «САНТА-МАРИИ»). Я знаю этого человека. Когда до меня долетает запах океана, я думаю о безумном моряке-итальянце моей матери. Я всегда испытывала к нему близость. Мы, безумцы должны держаться вместе, а разделенное безумие и есть любовь. Часть конкретно моего безумия – я могу видеть и обонять то, чего здесь нет. Нелепо, конечно, потому что если ты видишь или обоняешь что-то, оно должно быть здесь, независимо от того, знает об этом кто-то еще или нет. Собака слышит недоступное людям. Если мы скала не видит тебя, это не означает, что тебя нет. Только то, что лошадь не умеет считать, не означает, что деление в столбик большая иллюзия, чем лошадиный навоз. Мы оба видели восхитительно яркие галлюцинации. Он – о том, что можно попасть на восток, отплыв на запад, или сделаться невидимым, сняв одежду, что я и собираюсь сделать прямо сейчас, чтобы проиллюстрировать важную философскую концепцию.

      ТОРКВЕМАДА. В этом нет необходимости, спасибо тебе.

      ХУАНА. Все нормально. Я не возражаю.

      ТОРКВЕМАДА. Голых женщин в аду нет. Просто расскажи нам, как вышло, что ты обратила внимание на обвиняемого.

      ХУАНА. Океан выплюнул его и выбросил на берег. Он – продукт мощного океанического семяизвержения на берег Португалии.

      2. Выброшенный на берег

      (Крики чаек. Прибрежная деревня в Португалии. ЛЮСИНДА, юная девушка, пытается вытащить свою мать из их дома. Паузы между картинами нет – действие непрерывно).

      ЛЮСИНДА. Мама, мама, пойдем скорее.

      МАМА.Я ничего не делаю быстро.

      ЛЮСИНДА. Но ты должна, на берег выбросило тело, должно быть, это один из моряков с корабля, который затонул во время шторма.

      МАМА. Держись подальше от мертвецов, Люсинда. Они заразные, и с ними не поговоришь.

      ЛЮСИНДА. Но мама, когда я наклонилась над ним, чтобы приглядеться, он поднял руку и под юбкой погладил меня по ягодице.

      МАМА. Погладил, значит? Сейчас я с ним разберусь. Если он еще не умер, то скоро умрет.

      (Но она не успевает сделать и шага, как внезапно перед ней возникает КОЛУМБ. Он моложе, мокрый, одежда в лохмотьях, да и тех немного).

      КОЛУМБ. Прошу извинить.

      МАМА. А-А-А-А-А! (Загораживает собой ЛЮСИНДУ, крестит КОЛУМБА).

      ЛЮСИНДА. Этот тот покойник, что погладил меня по ягодице. Пришел следом за мной к нашему дому. Можем мы оставить его у нас, мама?

      МАМА. Не подходи. У меня нож.

      КОЛУМБ. Я сомневаюсь, что такая очаровательная дама, как вы, носит с собой нож…

      МАМА (достает из кармана юбки здоровенный нож). Я как раз собиралась кастрировать поросенка. В этом я мастерица.

      КОЛУМБ (отходит на шаг и прикрывает пах). Я верю вам, мадам, и уверен, что любой поросенок с радостью отдастся в ваши умелые руки. Надеюсь, вы простите меня за ломаный португальский, я выучил его у матросов,