В 460-х гг. до н. э. Гиппократ упоминал об инсульте, описав случай потери сознания в результате заболевания головного мозга.
Позже Гален описал симптомы, которые начинаются с внезапной потери сознания, и обозначил их греческим термином «апоплексия», или «удар». С тех пор термин «апоплексия» достаточно прочно и надолго входит в медицину для обозначения как острого нарушения мозгового кровообращения, так и быстро развивающихся кровоизлияний в другие органы.
В начале XVII в. Уильям Гарвей изучил пути движения крови в организме, определил функцию сердца как насосную, описал процесс циркуляции крови. Эти знания заложили основу изучения причин возникновения инсульта и роли кровеносных сосудов в его формировании.
Описание инсульта в литературных произведениях
В классической литературе можно встретить упоминание о том, что героя произведения «хватил удар», или «апоплектический удар».
Например, Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» показал, как может повлиять эмоциональный фактор на развитие инсульта:
Сердитый голос барина
В застольной дворня слышала;
Озлился так, что к вечеру
Хватил его удар!
Всю половину левую
Отбило: словно мертвая
И, как земля, черна…
Пропал ни за копеечку…
Поразительно реалистично Л. Н. Толстой в романе «Война и мир» изобразил клиническую картину инсульта. Не вдаваясь в медицинские подробности, автор правдиво и точно описал внешние проявления этой болезни со всеми ее нюансами, в таком виде, в каком она воспринималась окружающими больного людьми, встревоженными и испуганными развившимся несчастьем:
«Навстречу ей продвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему, и в игре мелкими кругами света, падавшего сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидела, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.»
«Старый князь был в беспамятстве, он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что-то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и чувствовал потребность еще выразить что-то.»
«Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом,