– В коше Ступки, говоришь? – Есаул подкрутил ус, после чего глаза казака стали оловянными. Он думал.
– Один ты туда не пойдешь, хватит с тебя подвигов, – наконец объявил Тапилина. – Людей дам. Будет два повода сразу: и за Олеську отомщу, и тебе польза.
– Сейчас ехать надо, – подсказал Пошта. – А то все напьются, а завтра с утра похмельем страдать будут, и никуда мы не придем, а придет к нам Ступка. Да всех нас тут и положит.
Тапилина поскреб в затылке.
– Это ты по делу, это ты верно говоришь. Надо работать на опережение. Только внезапный удар дает преимущество. Хорошо. Пошли в дом. Копыто, Йети, со мной.
Носителями благозвучных имен Копыто и Йети оказались двое не первой молодости казаков. Почему их так прозвали, Пошта так и не понял: Копыто был бледен и снул, а Йети – гладко выбрит. Пошта так понял, что оба были военоначальниками, руководители подразделений, и что сотрудничать предстояло именно с этими двумя неулыбчивыми мужиками.
– Вот. – Есаул опустился на стул перед большим столом. – Надо утереть Ступке нос. Сколько людей можем на это поднять?
– Десяток моих и десяток Йети даст, – протянул неуверенно Копыто.
– Мало, – решительно сказал Тапилина. – Нужно больше. Все встанем, все пойдем. Где это видано – девочку похитили? А завтра кого? Зарвался Ступка. Надо поставить его на место, пока он этого не ждет. Тут стратегия. Он-то думает, мы до утра праздновать возращение Олеси будем. Понятно? Так что пьянку прекратить и через полчаса всем на конях собраться и построиться. А на охрану ставки выделить два отряда.
– Так точно! – хором откликнулись Копыто и Йети.
Копать-колотить. Такого развития событий Пошта не ожидал.
Стратегию не разрабатывали – Тапилина настолько проникся идеей «блицкрига», что об остальном даже не думал. Наука войны, пожалуй, самая старая из наук человечества, была порядком подзабыта в современном мире.
«Когда людей стало больше одного племени, – размышлял Пошта, покачиваясь в седле Одина и полной грудью вдыхая сухой степной воздух раннего вечера, – даже раньше, когда людей стало больше двух, они начали воевать. Делить территорию, самок, ресурсы. Кто-то взял в руку камень, кто-то додумался до палки, а кто-то привязал камень к палке – и понеслось. Тысячи лет эволюции совершенствовали мозг человека и его способность к убийству себе подобных. Горели деревни, горели города, троянского коня затаскивали в город… а ведь если сосчитать корабли из знаменитого списка в “Илиаде”, получается, что Трою чуть ли не тысяча воинов осаждала…»
Двадцатый век – качественный скачок. Химические атаки, иприт, выжженные легкие и вытекшие глаза. Автоматическое оружие. Танки. Бомбардировщики. И, наконец, атомная бомба.
Химия, физика, биология, математика, королева наук – все служило лишь убийству, лишь войне. Ни в литературе, ни в живописи не было человечество столь упорно, и даже гуманитарные науки поддерживали кровавый алтарь.