– Хочешь сказать все, кто по кабинетам сидят – чистые, как младенец после бани? – Лимонов скривился в ухмылке. – Не крути мне извилины. Без тебя тошно. Чего ты хочешь?
– Допроси его, можешь даже с пристрастием, папаша не против, но для ареста оснований нет.
– Да на кой он мне! – возмутился Лимонов и покрутил кончики усов.
– Уж не Бирк ли это? – Веденский показал на Расмуса, расхаживающего в конференц-зале, и хлопнул себя по колену. – Постарел-то как. С тростью. Мне говорили, что его Хромой почикал по своему подобию, но самого с тех пор не видел.
Полковник помрачнел, вспоминать мучительное расследование убийства жены в данный момент не хотелось, это сбило бы с рабочего настроя.
– Нда, стареем, тупеем и лысеем. Приятного мало.
– Не знал, что вы снова работаете вместе.
– Расмус живет в Брюсселе. В России набегами. Консультирует сложные случаи.
– А у тебя сейчас именно такой?
– Однозначно.
– Не позавидуешь.
– Это точно. Ладушки-бабушки, – он поднялся и кивком пригласил Веденского следовать за ним. – Располагайтесь пока с клиентом во второй переговорной – заслушаю доклады, и начнем допрос.
†††
Никитское. Калужская область
Уже второй час в заброшенном доме, облюбованном местными подростками, шел обыск. Устроившись на кухне, Громов проводил допрос Зудельшиной – полноватой брюнетки лет пятидесяти. Периодически ему приносили найденные улики, от чего Мария Ивановна начинала причитать и плакать, вымаливая для сына снисхождения.
– Он у меня младшенький, родился семимесячный. Еле с мамкой выходили. Вот как на свет уродиться торопился, так и во всем. Не подумав, бежит впереди паровоза. То в одно вляпается, то в другое. Я уж на трех работах пашу, ни в чем ему не отказываю, а он… – Мария Ивановна всхлипнула и утерла ладонью покрасневшие щеки. – Не виноват он. Отпустите его, гражданин начальник.
– Ваш сын признался, что это его стартап.
Зудельшина перекрестилась и запричитала:
– Какой еще старап? Не знаем мы никакого старапа. Не его это. Подставили. Оговорили. Это все проделки его дружков. Мой сюда ходил на свидание с девчонками. Ну выпьют, не без этого. И все. Я вам клянусь. Я за ним всегда присматриваю.
– Если присматривали, то знали, что ваш сын выращивает и продает марихуану. А это уголовная статья.
– Так вы что, его арестуете?! – с ужасом воскликнула Зудельшина и схватилась двумя руками за воротник болоньевого пальто. Взгляд метался по комнате, будто она искала предмет, чем огреть следователя.
Громову нужно было склонить свидетельницу к сотрудничеству, поэтому он убрал блокнот в карман кожаной куртки, тяжело вздохнул и вкрадчиво произнес:
– Арест будет однозначно. Что там дальше – не наше дело. Говорите с калужскими следователями, –