Энтони Харди поднял со стола круглый стеклянный чайник и направился к кулеру. В этом заключалась его особенность. Являясь руководителем самого крупного, государственно значимого НИИ, вращаясь в элитных научных и политических кругах и имея в записной книжке личный номер президента, он любил, не прибегая к помощи секретарей и ассистентов, заварить утром травяной чай и ходить по офису, разливая его всем желающим. Травяные чаи были особой страстью директора.
Харди закрыл за собой дверь. Элис прошла вглубь его кабинет и увидела Майкла.
– Привет, кудряшка! Где в этом скупом на эмоции штате ты умудрилась найти дождь? – он подошел к женщине и обнял ее.
– Привет, Майки! Ты про мои кудри? – она улыбнулась. – Я живу в пригороде, и у нас часто идут дожди. Сегодня утром он был особенно хорош.
Элис выдохнула. Неловкий момент первой встречи после многолетнего молчания был преодолен.
– Сколько лет прошло?
– В июле будет ровно двадцать. Помнишь выпускной? – Майкл улыбался.
– Конечно! Розовые брюки и оранжевая майка сестры, надетые тобой на спор – такое невозможно забыть. Это было стильно.
Они рассмеялись.
– Как ты, Майки?
– Все хорошо. В основном, работа, машины, и лошади. Моя страсть к ним все так же сильна.
– Ты изменился, я тебя не сразу узнала. Если бы мы встретились на улице, я, возможно, прошла бы мимо.
– Зато ты почти не изменилась.
– Это хорошо?
– Конечно, хорошо. Если тебе при этом хорошо.
– Узнаю Майкла! – протянула Элис. – Философствующий покоритель женских сердец в поиске вечных смыслов жизни.
– Я уже давно ничего не ищу и никого не покоряю, солнце мое.
По спине пробежали мурашки. Она забыла эту фразу – «солнце мое». В ней не было ничего такого. Миллионы ушей слышат ее ежедневно. Но сказать «солнце мое» можно по-разному. И только у Майка получалось говорить это нежно и сдержанно одновременно. В этом была его особенность – в отношениях со слабым полом Майкл всегда оставлял дистанцию, незаметную с первого взгляда, но достаточную для того, чтобы женщины, строившие грандиозные планы о совместной с ним жизни, уходили от него в лучшем случае через месяц, так и не сумев эту дистанцию преодолеть.
– Мне кажется, ты не искренен, – улыбнулась Элис. – Помнится, на курсе ты был самым популярным студентом. Красавец, отличник, главный нападающий бейсбольной команды, мышцы, пресс – все дела. Даже Бэкки Смит грезила о тебе по ночам.
– Тостушка Бэкки Смит? – Майкл округлил глаза. – Ты шутишь?
– Нет, Майки, не шучу. Толстушка Бэкки – та самая, которая сломала нос профессору Бертману. Помнишь?
Они громко засмеялись. В этот момент в кабинет вошел директор.
– Да я, кажется, многое пропустил! – улыбнулся он. – И что же вы вспоминали?
– А с чего вы решили, мистер Харди, что мы что-то вспоминали?