– Ладно уже. Поработай чуть-чуть. А потом этой стерве из магазина все же что-нибудь сочиним, – снисходительно отвечает за всех Задира, громко отхлебывая остывший чай.
И я иду к мольберту. На нем почти законченная копия «Натюрморта с цветами и фруктами» Яна ван Хёйсума. Привычными, до автоматизма отработанными движениями готовлюсь к работе. Резкий запах разбавителя и красок на палитре. Всё – на своих местах. Мир обретает смысл и цвет. Здесь и сейчас! Прислушиваюсь к мультам. Вроде затихли. Хорошо. Как хорошо…
Наслаждаюсь моментом. Есть большие плюсы в том, что нувориши любят украшать стены гостиных и кухонь копиями работ фламандской живописи. Для меня это – заработок и возможность погрузиться в знакомый и любимый мир малых голландцев. Жанр роскошного натюрморта всегда погружает в состояние некоего аутизма и заставляет забыть обо всем на свете. А это так целительно для меня. Никаких мультов. Никакой «смертной тоски». Только завораживающее буйство красок и форм, сложные взаимоотношения предметов, лабиринты насыщенных композиций. Я погружаюсь в этот мир полностью. Он полон собственных тревог и гармоний. И время, наконец-то, перестает пульсировать во мне мучительной длительностью тотального одиночества и, затихая, на цыпочках ведет пасмурный питерский день в непроглядно долгий дождливый вечер.
Звонкий позывной скайпа выводит меня из анабиоза безотрадной задумчивости. Это Юлька проснулась в своей Америке. Нажимаю на кнопку и вижу на мониторе солнечный лик моей подруги. «Солнечный» в реальном смысле! Глаза лучатся радостью, волосы ярко-желтым, в комнате вокруг неё ореол из солнечного света.
– Класс! – искренне восхищаюсь я. – У вас там солнцем пропитано всё!
– Да! – тут же подхватывает подруга. – А как океан шумит, слышишь?
– Слышу, слышу! – голосом зайца из мультика «Ну, погоди!» преувеличенно бойко гримасничаю я.
Но, Юльку не обманешь. Видимо, она считывает мой вялый настрой.
– Перестань уже, Олька! – звенит подруга чрезмерной для меня жизнерадостностью. – Хватит хандрить! Пора уже выбираться из этого твоего затяжного уныния. Тёте Люде ну вот вообще не понравилось бы то, как ты живешь сейчас без неё. Встряхнись уже. Выйди «в свет». Сходи на свидание какое-нибудь, что ли!
– Да, хорошо тебе говорить, Юлечка, – шевелится в моей голове Нытик. – Ты во Флориде, где солнечный горячий зной и крошечная теплая зима. А в моем, теперь родном Питере: холод, ветер и 30 солнечных дней в году.
– А ещё! – подключается Зависть. (Для встречи с Юлькой она нарядилась в розовое). – Нам за 30. И у тебя, Юлечка, все, «как у нормальных людей», то есть муж, двое детей, уютный дом. В общем, полная определенность. А я, как неприкаянная, одна-одинешенька.
Зависть, как всегда, собирает толпу. Приковыляла и тихо села в углу Потеряшка. Обидка, почуяв для себя интерес, перестает дремать и с заискивающим любопытством ждет развития разговора.
Я слушаю мою любимую и жизнерадостную подругу, изображая полное оптимистичное