– Чай? – поразился Томас. – Вы?
– Булман тогда руководил факультетом Прикладной Геометрии, а я был всего лишь аспирантом, – признался Хиллман. – Родерик попросил меня помочь, не хотел посвящать в свои дела персонал Университета. И я согласился.
– Чем же они там занимались? – поинтересовался Томас, – Геометрия, Механика, Химия, Алгебра и, кажется, Геология?
– Археология, – поправил немного успокоившийся Роберт, судорожно шаря в кармане свободной рукой. – Увы, понятия не имею. Они собирались раз в неделю, и никогда при мне не вели бесед. Я лишь приносил им чай и уходил. А потом проветривал аудиторию, стирал с доски, расставлял стулья…
– А что было на доске?
– Формулы, – Хиллман достал, наконец, из кармана огромный клетчатый платок и трубно высморкался. – Целые ряды формул, на мой взгляд, совершенно бессмысленных.
– Что ж, значит, они вели какие-то исследования, – подвел итог Маккензи, едва заметно отодвигаясь от собеседника. – Такое часто бывает в наше время. Сложные задачи требуют применения всего комплекса знаний, которыми в настоящий момент…
– Первым умер Флетчер, – медленно произнес Роберт, не отводя взгляда от серой стены аббатства. – Сердечный приступ. Его нашли дома.
– Да, я помню что-то такое, – признался Томас, – это было примерно год назад…
– Следующим был Джонсон, – продолжил Хиллман, не обращая внимания на слова собеседника. – Упал в реку с моста, когда возвращался домой. Через месяц у Фергюссона внезапно открылась язва, и он истек кровью. Говорят, она хлестала у него изо рта фонтаном.
– Подождите, – пробормотал Томас, невольно отодвигаясь еще дальше, – разве Фергюссон не уехал в Бри полгода назад?
– О, да, – с затаенным злорадством произнес Роберт. – Но это ему не помогло. Как и Хоггарту, переведенному в Университет Даркмура. Он, говорят, повесился у себя в кабинете, когда его диссертация о ископаемых членистоногих была отвергнута ученым советом.
– Так это был Хоггарт? – воскликнул Маккензи, – я слышал об этом случае, но не знал, что это был наш Хоггарт!
– Булман умер два месяца назад, – прошептал Хиллман, опуская взгляд к грязным ботинкам. – Болезнь. Он два месяца не вставал с кровати из-за скачков давления. В конце концов, инсульт его убил.
– Это я прекрасно помню, – задумчиво отозвался Маккензи. – Я, правда, не пошел на похороны, потому что плохо знал Булмана, но помню, как в Колледже была траурная церемония.
– Теперь Макгрегор! – зло бросил Хиллман, вновь хватая молодого ученого за рукав. – Они все мертвы, все! Знаете, что это означает?
– Понятия не имею, – пробормотал Томас, пытаясь осторожно высвободить рукав из хватки спятившего ассистента Кафедры Геометрии.
– Я – следующий, – прошептал Хиллман. – Следующий!
– Ну, ну, Роберт, – ласковым голосом произнес Томас, – послушайте, не принимайте