Как я читала Евангелие. Алла Авилова

я вижу, что интерес к своим корням, уходящим в глубину русской культуры, я чувствовала и в юности – как иначе объяснить мою увлеченность древнерусской словесностью? Но одно дело интерес, другое – потребность. А потребность у меня была совершенно в другом – в путешествиях. Обычных путешествиях по миру, с помощью поездов и самолетов, и путешествиях ума и души, с помощью книг и живого общения, как это чаще всего и бывает в таком возрасте. Окажись мое первое знакомство с Евангелием для меня значимым, я бы раньше открыла его во второй раз. Может быть, я открывала бы его потом еще и еще, чтобы найти в нем для себя внутреннюю опору или мудрые мысли в решающие моменты жизни, как, собственно, и должно в идеале складываться отношение с духовным источником собственной культуры. Но первое прочтение Евангелия оставило меня с чувствами разочарования и скуки. Я думала найти в нем большее.

      А что я, собственно говоря, хотела там для себя найти? Этого я и сама не знала. Меня подвело к Библии любопытство. Она была тогда под запретом, а запретный плод, по идее, должен быть сладким. Но Евангелие от Матфея оказалось для меня на пробу не сладким, а кислым, и все получилось, как с кислым яблоком – соблазнился, надкусил и отбросил. Если бы у меня кроме любопытства была еще какая-то личная цель при первом чтении Евангелия, дело бы, скорее всего, кончилось как-то иначе. Так это и получилось во второй раз, когда я задалась целью понять свои «корни».

      Чужие и свои слова

      В Евангелии от Матфея о Царстве Небесном (у других евангелистов оно – Царство Божье, и я буду называть его дальше только так3) можно найти лишь притчи. Каждая из них дает увидеть это Царство иначе, добавляя к его характеристике какую-то новую особенность. Ну, а о чем все же говорится, можно только догадываться. Похоже, что понять Иисуса было трудно и его современникам. То, что вопросы о Царстве Божьем, возникали, и их было много, доносит до нас Евангелие от Луки. Там же и разъяснение, которое в Евангелии от Матфея отсутствует:

      «…не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть».

Лука 17:20—21

      Если сказать, что внутри нас живет «дух», то эту мысль поймут все, кто бы во что бы ни верил, да и неверующие ее по-своему поймут. Размежевание по вере происходит, когда «духу» дается какое-то определение. Или же если то, что в нас живет, получает какое-то специфическое название, которое не говорит за себя.

      Таким названием было для меня «Царство Божье». Я воспринимала его как непроницаемый религиозный архаизм и спотыкалась о него, как о камень, всякий раз, когда оно попадалось мне при чтении Евангелия. Это выражение, конечно же, вызывало во мне какое-то представление, но мне мешала упаковка его значения. Я могла о нем только догадываться, чувствовать же его я не могла.

      Богословское толкование этого понятия мне было не нужно. Я занималась