Шоколад с перцем, или От любви бывают дети. Тара Сивик

за ухом, и, когда он слегка провел там языком по коже, меня пронзил прежде неведомый жгучий трепет и разлился прямо между ног. Мои руки вцепились парню в волосы и держали, держали его голову на том самом месте. Признаться, я и не думала вовсе, что эта ночь будет хоть чем-то приятной. Только и забот было, что расстаться с ненавистной девственностью. Но чтобы еще и удовольствие ощутить – такой блаженной малости я и не ждала. Провозившись несколько минут с моими джинсами, он в конце концов расстегнул и рывком стянул их с моих ног, прихватив и нижнее белье. Его руки скользнули вверх по бокам, таща за собой блузку, пока та не снялась через голову и не была отброшена куда-то в направлении моих джинсов. Градуса в моей крови хватило еще на то, чтобы снять бюстгальтер и швырнуть его куда-то в сторону. Звук стукнувшейся о стену материи отозвался у меня в сознании четким пониманием: вот теперь я лежу в постели совсем голая, а у меня меж ног стоит на коленках парень и внимательно разглядывает.

      О, боже мой. Это действительно происходит. Я голая перед каким-то парнем. Я действительно вот-вот сделаю это?

      – Господи, какая же ты красивая.

      Да! Ответ один: да! Если он и дальше будет говорить мне такое, то может хоть в ухо совать.

      Он шарил взглядом по всему моему телу, потом рывком стянул с себя футболку и швырнул ее куда-то через всю комнату. Мои руки сами собой потянулись к его груди, чтоб я могла касаться его, когда он навалился на меня сверху. Грудь у него была твердой, а кожа – гладкой. Я перетрогала на нем все, до чего могла дотянуться. Обвила руками его шею, притянула к себе и поцеловала. На вкус он отдавал текилой и солнцем. Хоть мы и были пьяны, его поцелуи доставляли мне удовольствие. Теперь, когда мы оба, обнаженные, лежали в постели, то больше не целовались неистово и с остервенением, а касались друг друга губами так нежно и сладостно, что я решилась легко выдохнуть прямо ему в рот. Он подтянул вверх мою ногу и уложил ее так, что она обхватила его бедро… тут я почувствовала головку настырного конца прямо у врат моей невинности.

      О черт, вот оно. Это действительно происходит. И зачем это я говорю сама с собой, когда язык мой торчит во рту у другого, а этот другой вот-вот всадит в меня свой конец?

      О… мой… бог…

      Хоть я и была тогда пьяна, а все равно помню, что случилось после этого. И двух секунд не прошло, как он был уже во мне, и я помахала ручкой своей девственности. Хотелось, чтобы это длилось вечно. Клянусь, я видела звезды: в ту ночь они вспыхивали три раза, и это было самое прекрасное, что я пережила в жизни.

      Вы что, серьезно? Поверили? Ага, как же! Вы ненароком недавно невинность не теряли? Боль такая, что, мать твою, держись… И уж конечно, никакого изящества… и мерзко. Любая девушка, утверждающая, что во время этого самого события у нее было хоть что-то, отдаленно напоминающее оргазм, – просто очередной врущий мешок дерьма. Звезды я видела, но только те, что у меня из глаз сыпались, когда я веки, словно зубы, стискивала в ожидании, когда же это кончится.

      Только давайте уж тут будем честны: в точности