– А когда я стану больсым?
– Да, когда повзрослеешь, ты сможешь его говорррить, – подтвердил отец.
Гэвина, похоже, ответ удовлетворил, и он напрочь забыл про едрен-парк. Папка опустил его на пол, и тот, выбежав в дверь, понесся по коридору к себе в комнату.
– Спасибо, что посидел с ним вчера после того, как Лиз к Джиму уехала, – сказала я и, подтянувшись, села, опершись о спинку кровати.
– Да ладно.
Отец стоял молча, пристально глядя на меня и потягивая горячий кофе. Он нутром чувствовал: что-то случилось. Мне нравилось время от времени выпивать рюмку-другую, но чтоб напиваться в хлам, как вчера ночью, да еще и на работе… Тут, значит, дело серьезное. Слава Богу, Лиз оставалась со мной в баре всю ночь и следила, чтоб я больше не била стаканы или меня не вырвало на кого-нибудь.
Даже и не знаю, как изобразить то, что случилось прошлой ночью. Или, точнее, кто случился прошлой ночью. Только лицо его увидела, меня пронзило. Я сразу все поняла. Такие глаза разве забудешь? Не говоря о том, что я, было дело, грезила этими голубыми глазами и помнила его лицо до мельчайших морщинок, сколько бы времени ни прошло. Да я в эти самые глаза вот уже четыре года, как каждый день смотрю!
Зашибись!
Вполне уверена, что и идиотский сладкий сон, что мне утром привиделся, это тоже о нем.
Твою ж мать!
А этот голос? Тот самый густой хрипловатый тембр, произнесший пять лет назад в той темной спальне слова: «Какая же ты красивая!» Он все время звучал в моей памяти, стоило только глаза закрыть. Грохнув полный поднос стаканов, я плюхнулась за стойку бара и бросила панический взгляд в другой его конец, где сидела Лиз. Та не раздумывая кинулась ко мне узнать, что стряслось. Мои безумные причитания: «О, БОЖЕ МОЙ, О, БОЖЕ МОЙ, О, БОЖЕ МОЙ, ЭТО ОН, ЛИЗ, ЭТО ОН, И ОН ТУТ, И ОН МЕНЯ ВИДЕЛ, И, О, БОЖЕ МОЙ, Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ!» – будто подстегнули ее. Лиз вытянула голову, чтобы его получше разглядеть. Всего несколько секунд – и она нырнула обратно ко мне в укрытие, взвизгнула, хлопнула в ладоши и подтвердила: он.
Отец стоял в дверях, притоптывая ногой, ожидая, когда я продолжу. Мне нужно было побольше времени, чтобы обдумать, что дальше делать, но от отца я никогда ничего не таила. Театрально вздохнув, заломив одну руку ко лбу, я выпалила:
– Вчера вечером в бар пришел он.
Отец несколько секунд вопрошающе смотрел на меня, потом до него дошла суть моего сообщения, глаза его расширились, рот приоткрылся. Он в точности понял, кого я имею в виду. В моей жизни была всего хилая горсточка мужчин, и мы с отцом знали: если бы я их имела в виду, то назвала бы по имени. Но был единственный, кого мы несколько последних лет именовали не иначе как «он»…
А-а-а-а! Я ж до сих пор не знаю, как его, черт подери, зовут!
– Имя-то его хоть узнала на сей раз? – язвительно спросил отец, фактически читая мои мысли.
Я покачала головой и бессильно уронила ее в ладони.
Отец