Он улыбнулся ей в ответ:
– Ты тоже!
И Вика осознала, что на данный момент, пожалуй, никого роднее Фунтика у неё в этом мире просто и не было…
Затем состоялись фотопробы и сценическое движение. Сцендвижения Вика заранее боялась до дрожи в коленках, поскольку физкультура никогда не была её сильным звеном. Ещё в школе на уроках она вечно жалась к стенке – худенький заморыш, такой и мяч-то кинуть страшно, как бы не зашибить ненароком.
Когда педагог по сцендвижению поинтересовался, сможет ли она сесть на поперечный шпагат, у Вики почему-то не хватило духу признаться, что она никогда не садилась полностью – всегда оставалось сантиметров тридцать до пола. Но сейчас она так сильно нервничала, что уселась в одну секунду. Правда, когда она села, то в тот же миг поняла, что не сможет встать из этого положения. Растерянно и неловко раскорячившись на полу, Вика с испугом думала, не порвалась ли у неё ширинка на джинсах.
Очевидно, все эти эмоции были написаны у неё на лице, потому что Михальченко, переглянувшись с другой преподавательницей, попросил педагога по сцендвижению:
– Вы помогите Вике встать, пожалуйста. По всей видимости, девочка переволновалась.
Затем пришёл черёд упражнений с ненавистным мячом. В Викиных руках этот самый мяч летал вовсе не туда, куда ему следовало; она бестолково носилась за ним по аудитории и даже поймать почти ни разу не смогла. Краем глаза следя за комиссией, она заметила, что Мастер сдержанно хихикает в кулак. Сидевшая рядом с ним пожилая преподавательница ВГИКа, искусствовед Паола Викторовна Зайцева, тактично и негромко шепнула ему на ухо:
– Ну ничего, можно ещё научить…
Вика не слышала этих слов, но шёпот не укрылся от её пристального внимания. Сердце упало. «Провалилась! – подумала она. – Точно провалилась!» Она пришла в самое настоящее отчаяние, и у неё уже плохо получалось делать вид, что всё в порядке.
– Что с тобой, Вика? – спросил Михальченко, заметив, как она переменилась в лице.
– Вы… простите меня, – выдавила она, ненавидя себя за слабость и за то, что на глаза уже готовы были навернуться слёзы. – Наверное, мне вообще не следовало приходить. Я… совершенно неспортивная.
– Подойди сюда, – позвал он её.
Вика несмело приблизилась к столу, за которым восседали члены комиссии. Михальченко взглянул на неё снизу вверх и внятно, впечатывая в её сознание каждое слово, произнёс:
– Всё хорошо. Всё хорошо, Вика. Главное, чтобы вот здесь было. – Он похлопал себя ладонью по груди напротив сердца. – А у тебя есть. Приходи теперь сдавать экзамены – русский и литературу.
– Спасибо… – только и нашла в себе силы выдавить она и на подгибающихся ногах двинулась к выходу из аудитории. Когда она оказалась за дверью, то уже не стала сдерживаться и заплакала.
– Ну что? Не прошла? Отсеяли? – окружили её со всех сторон абитуриенты. – Сильно