– Да, все пучком, мам, – даже не подумав, привычно отозвался я, и тут же понял, что сделал это зря. Оно как в следующий момент лицо женщины явило все доступное ей недоумением.
Я, впрочем, не специалист в понимании мимики, движений мышц лица. Но тут, как говорится и не нужно быть экспертом, чтобы понять по увеличивавшимся в размерах глазах, приоткрывшемся в волнении рту, да чуть дрогнувшим губам, что я ляпнул из ряда вон выходящее. Верно, потому Синя, уже в следующее мгновение времени, сказала:
– Лина, да, что с тобой? – она теперь подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев до лба девушки, очевидно, проверяя у той температуру. – Что ты и как это говоришь? Услышь себя, дорогая. И с каких это пор ты решила меня называть мамой. Ведь у нас с тобой все давно обговорено. И я всегда была и остаюсь для тебя бабушкой. Не будем все же ничего менять, дорогая.
«Фу!» – довольно и про себя выдохнул я, не озвучивая того облегчения в слух. Хотя бы, что-то ясно. Передо мной не мать, а бабка. Походу мать Виклины с ней не живет и очень давно, раз все между этими двумя обговорено. Я еще довольно выдохнул, потому как без проблемно удалось выпутаться из сложного положения, не подставив девушку. Мне этого почему-то не хотелось делать. Я боялся подгадить Виклине, проникнувшись к ней теплыми, благодарными чувствами.
Благодарными?!
Естественно, благодарными. Не каждый же день вам предоставляют возможность побывать в другом теле, прожив пусть и совсем короткий этап его жизни.
– Ты же знаешь, дорогая, вы мне обе близки. И ты, и твоя мама, моя единственная дочь, – принялась пояснять Синя, тем самым выдавая нужную мне информацию. Теперь она сместила руку вниз и нежно всей поверхностью ладони провела по щеке Виклины, тем движение лаская и успокаивая, так сильно разнясь с моей бабкой, которая всегда старалась обнять и поцеловать.
– Да, баб… бабушка, – поправился я, точно понимая такая светлая и чистая девушка, как Виклина всех и всегда ласкает словами. – Я оговорилась, не более того. У меня просто голова кружится, поэтому я ляпнул незнамо, что.
«Тьфу, ты, в самом деле», – это я уже сказал про себя, так как вновь увидел непонимание и явную озадаченность в лице Сины, а рука ее опять дернувшись вверх, прошлась кончиками пальцев по лбу Виклины, соизмеряя мое и ее состояние. Похоже, Лина не только была мягкой девушкой, но и никогда не говорила вульгарности, все больше представляясь мне этаким женским идеалом.
– Это заметно, дорогая, что ты сама не своя, – протянула Синя, опять же низко и с бархатистостью выдыхаемого, а потом улыбнулась еще мягче, нежнее. – Ты, права, Лина, стоит побыть дома. Ты, сейчас отдохни, а я свяжусь с куратором и Беловуком, дабы один знал, что тебя не будет на занятиях, а второй, – бабка прервалась, слегка приоткрыла рот,