Смеясь, перешучиваясь, они подвели ее к столу, и она подняла руку, как ей сказали. Она стала двигать рукой в воздухе и опустила ее на одно из блюдец. Пальцами она почувствовала что-то мягкое и мокрое, какое-то вещество, и удивилась, что никто ничего не говорит и не снимает повязку с нее. Настала пауза на несколько секунд, а потом все очень зашевелились и зашептались. Кто-то что-то сказал про сад, и в конце концов миссис Доннелли что-то совсем резко сказала одной из соседских девочек и велела ей немедленно это выбросить, это ей не игрушки. Мария поняла, что на этот раз что-то вышло не так, и ей пришлось снова все повторить, и на следующий раз ей достался молитвенник.
После этого миссис Доннелли сыграла для детей рил[9] мисс Макклауд, а Джо заставил Марию выпить рюмку вина. Вскоре все они снова развеселились и миссис Доннелли сказала, что не иначе как Мария собирается уйти в монастырь в этом году, раз ей выпал молитвенник. Мария никогда еще не видала, чтобы Джо был такой милый с ней, чтобы он говорил и вспоминал столько всего приятного. Она им сказала, что они очень добры к ней.
Под конец дети стали усталые и сонные, и Джо попросил Марию, не споет ли она песенку, прежде чем уходить, какую-нибудь из старых песен. Миссис Доннелли сказала: «Ну пожалуйста, Мария!», так что Марии пришлось подняться и подойти к пианино. Миссис Доннелли велела детишкам, чтобы они утихли и слушали. Потом она сыграла вступление и сказала: «Мария, пора!», и Мария, вся покраснев, запела слабым, дрожащим голоском. Она пела «Мне снилось», и когда дошла до второго куплета, то начала опять то же самое:
Мне снилось, что я в чертогах живу
И сокровищ моих не счесть,
И повсюду я самой прекрасной слыву,
И поют мне хвалу и лесть.
Род мой был из древнейших и славных в стране,
Много счастия рок мне сулил,
Но милее всего было мне в этом сне,
Что любовь ты ко мне сохранил.
Но никто не стал ей говорить про ее ошибку, и когда она кончила петь, Джо был очень растроган. Он сказал, что больше уж не бывало таких времен как те давние времена и на его вкус, не было такой музыки как у старины Болфа, что бы там кто ни говорил; и у него слезы выступили на глазах так сильно, что он не мог найти, что искал, и в конце концов должен был попросить жену, чтобы она сказала ему, где штопор.
Печальное происшествие
Мистер Джеймс Даффи жил в Чейплизоде, ибо предпочитал жить как можно дальше от города, коего гражданином он был, а все прочие пригороды Дублина он находил пошлыми, претенциозными, слишком новыми. Он жил в доме старом и мрачном, где из окон взгляд его мог созерцать заброшенный спиртовой заводик либо направляться вверх по мелководной реке, на которой стоит Дублин. В комнате его были высокие голые стены и пол, лишенный ковра.