– Она до того выматывает, – сказал он, – эта журналистика. Вечно ты на бегу, вечно мчишься, ищешь материал, бывает, что не найдешь, – и потом, вечно от тебя требуется что-то новенькое. И я сказал себе: к дьяволу эти гранки, типографию – на несколько дней баста. Честно скажу тебе, я так рад выбраться снова в свои места. Слегка отдохнуть, это всем полезно. Высадился в добром дряхлом Дублине – и сразу самочувствие тоном выше… Вот она твоя, Томми. Воды? Скажи, когда.
Малыш Чендлер дал очень сильно разбавить свое виски.
– Не понимаешь ты своей пользы, парень, – молвил Игнатий Галлахер. – Я вот пью только чистое.
– Я, как правило, очень мало пью, – скромно сказал Малыш Чендлер. – Изредка половинку или в этом духе, когда встретишься с кем-нибудь из старой братии.
– Отлично, – бодро произнес Игнатий Галлахер. – Итак, за нас, за старые времена, за старых друзей!
Они чокнулись и выпили.
– Я кой-кого из старой банды встретил сегодня, – сказал Галлахер. – У О’Хары как будто бы дела плохи. Он что поделывает?
– Ничего он не поделывает, – отвечал Малыш Чендлер. – Сидит в дыре.
– Зато у Хогана хорошее место, кажется?
– Да, он в Земельной комиссии.
– Я его встретил однажды в Лондоне, и вид у него был цветущий… Но О’Хара, бедняга! Все пьянка, я думаю?
– Да не только, – лаконично ответил Малыш Чендлер. Игнатий Галлахер расхохотался.
– Томми, – проговорил он, – я вижу, ты ни на один атом не изменился. Точно та же серьезнейшая личность, которая мне читала лекции в воскресенье утром, когда у меня голова трещала и язык не ворочался. Надо бы тебе повидать мир слегка. Ты что, правда никогда никуда не ездил, даже поблизости?
– Я ездил на остров Мэн, – сказал Малыш Чендлер. Галлахер снова расхохотался.
– Остров Мэн! – воскликнул он. – Ты съезди в Лондон, в Париж, – лучше всего в Париж. Это вот тебе даст что-то.
– А ты был в Париже?
– Да уж могу сказать, что я был! Малость там поколобродил.
– Он правда так прекрасен, как говорят? – спросил Малыш Чендлер.
Он отхлебнул из своего стакана чуть-чуть, а Игнатий Галлахер разом прикончил свой.
– Прекрасен? – повторил Галлахер, делая паузу на слове и смакуя виски. – Не так уж прекрасен, знаешь ли. Конечно, он прекрасен… Но все дело в парижской жизни, вот где фокус. Нет такого города, как Париж, по веселью, по движению, оживлению…
Малыш Чендлер