– А потом дознание в Курске по взрыву, – продолжил Алексей, – командировка в Одессу по двойному убийству, ограбление владыки во Пскове, грабежи в Донецком бассейне, а теперь еще этот Большой Пан. Отпуск бы мне, а?
Горемыкин покосился на Зволянского. Тот молча кивнул.
– Ну, на усмотрение директора департамента.
– Конечно, разрешаю, – развел руками Сергей Эрастович. – После всего сделанного, да за свой счет… Даю десять дней.
– Плюс дорога, – просительно сказал Лыков.
– Плюс дорога.
Алексей шел домой и радовался. Весна в Петербурге! А на Ветлуге, поди, еще снег лежит под елками. Утки давно прилетели. Они с Титусом отведут душу. Яан открыл новую тягу вальдшнепов, прямо за вторым кордоном. Сильная тяга. Надо сходить, пострелять. Как там Яша? По времени, должен был уже закончить печальные свои дела и вернуться. Неужели сразу к себе проехал, не заглянул?
Он ошибся. Едва переступив порог, сыщик услышал голос Титуса. Тот восседал в гостиной и гонял с Варенькой чаи с наливками. Вид у приятеля был невеселый, и у Лыкова кольнуло сердце. Что-то случилось, но что?
Алексей налил и себе чаю, а потом отвел управляющего в кабинет.
– Рассказывай.
– Заметно?
– Да. Что у тебя стряслось?
– Язеп не сам умер.
– Так…
– Его убили.
– Кто? И за что?
– Не знаю. Но смерть брата была насильственной. Сам видел раны в груди, когда осматривал тело в секционной камере[17].
– Что говорит полиция?
– Полиция лишь отмахивается.
– Почему?
– Язеп был жулик. Хорошо им всем знакомый, и в тюрьме сидел, и под следствием бывал.
– А что, жуликов уже можно резать безнаказанно? – вскипел Лыков, увидев, как трудно далось другу его признание.
– В Риге, выходит, можно.
– Что ты говоришь?! Давай их тряхнем, заставим открыть дознание.
– Чем ты их заставишь? – грустно возразил Титус. – Я уж и так, и эдак. Деньги предлагал. Говорят: а и черт бы с ним! Вор у вора дубинку украл. Нам только легче будет.
– Ты же сыщик, хоть и бывший. Таких еще поискать. Начни собственное дознание.
– Да я попробовал.
Алексей насторожился. Что-то в глазах товарища ему совсем не понравилось.
– И что?
– Начал ходить и расспрашивать. Но подошли на улице трое. Показали ножи. И велели убираться домой и больше никогда не возвращаться.
– Та-а-ак…
Надворный советник машинально отхлебнул чаю, посмотрел в окно. Потом решился:
– Тебе нужна помощь?
– Я… виноват