Хочется верить, но нет. Не верю больше.
Вспоминаю, зачем я вообще выперлась из машины, и протягиваю телефон через плечо, за которым все ещё стоит Оленин.
– Тебе мама звонила. Три раза. Извини, что схватила твой телефон, но вдруг что-то важное.
Марк что-то бурчит.
– Что, мам? В машине оставил.
Я стою близко и на этот раз слышу, что ему отвечают.
– Марк, бабушка попросила ещё полить там все.
Марк цыкает.
– Ма, ну ты серьезно?
– Ну ты все равно там, сына, что тебе стоит? А баба же не уснет там в своем санатории, если не будет уверена, что огурцам не угрожает засуха.
Я хмыкаю. Прикрываю рот ладошкой. Слышу ответный смешок Марка, отчего его грудь дергается и все вибрации передаются мне.
– А где тут у неё шланги-то? Опять все перепрятала, пока я в армии был.
– Да вроде нет, все как и было. В гараже под домом.
– Ладно. С бабули пирожки, когда приедет.
Его мама смеется.
– Торгаш. Я передам.
– Фото надо предоставлять? Палочкой потыкать землю, чтоб бабуля убедилась, что я качественно полил? Или на слово поверите?
С трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
– Да уж поверим. Ты вроде не врешь у нас. Ладно, давай.
– С луком и яйцом пирожки, – вдогонку уточняет Марк.
Мама угукает, и звонок прерывается.
Марк отлипает от меня, и мне становится легче дышать. Хотя спину сразу охлаждает вечерний воздух.
Проходим на участок. Все аккуратно: ни травинки, ни соринки.
Деревья с черешней, яблони, груши. Теплица в центре участка и несколько грядок с овощами.
Вот и помидорки уже зреют.
От такой красоты у меня аж в желудке громко урчит. Хорошо, что Марк успевает отойти и не слышит.
Без тепла Марка становится неуютно. Ежусь и растираю плечи. Он тут же оборачивается, как чувствует.
– Замерзла?
– Нормально, – мотаю головой.
– Ага, я вижу.
Марк стягивает своё худи и протягивает мне. Мешкаю несколько секунд, но вечерняя прохлада дает о себе знать.
Выхватываю кофту и с тихим выдохом окунаюсь в сохранившееся тепло Марка. И в его запах.
Блин, это просто какой-то бред – так реагировать на парня, с которым один раз поцеловалась и настроила себе в голове замков воздушных. А парень отвернулся.
Фу такой быть, Борзова!
– Ну ты сама все слышала.
– Ага, слышала. Продажная ты душонка, Марк.
Он удивленно вскидывает брови.
– Я просто люблю бабулю.
– Ага, и пирожки.
Губы дергаются, и от этой его озорной улыбки я готова превратиться в лужицу.
Ну почему он такой?
– Просто в армии-то меня никто пирожками не кормил. А я люблю повеселиться, особенно пожрать, – улыбка становится шире.
– Давай уже поливай свои огурцы, а то скоро потемнеет.
– И что? – пожимает плечами. – Тут есть свет.
– Ну ты учти, что я дома не была почти год. Мама соскучилась, вероятно.
Марк