Она безуспешно пытается затормозить, но силы в ногах не осталось, чтобы сопротивляться мне.
– Хранители Сдержанности очень преданы своему делу, – бормочет она.
Я хмыкаю:
– А ты тем временем крепко спала в своей постельке.
Ее плечи напряжены, хотя, возможно, причина тому – третий по счету обезглавленный стражник, попавшийся нам на пути.
Сложно сказать.
– Видишь ли, если принуждать Матрон к набожности или раздавать из праведных чувств наказания… однажды твои последователи поймут, что их принуждают к терпимости вовсе не ради богов. Твои преданные Матроны полны негодования, горечи и ненависти. Им всего-навсего нужен повод, и они непременно воспользуются возможностью сбежать.
Я втаскиваю ее в дверной проем и говорю на ухо, волоча на улицу:
– Поэтому я им его предоставлю.
Воздух в пустыне влажный, ночь начинает отступать. Сияющая в небе луна напоминает отслаивающийся ноготь, царапающий звезды. Я веду Изольту мимо пальм по плитке, погруженной в мягкий песок, а потом мы входим в еще одну арку.
Изольта скользит ногами по полу и замирает, как только мы оказываемся в круглой комнате. Окон тут нет, стоит удушающая жара, а в железном котелке горит огонь.
Увидев выстроившуюся вдоль стены дюжину Матрон, Изольта замирает. На головах у них белые платки, а на их серых одеяниях – полоски, обозначающие количество их мнимых грехов.
– Сестры, помогите!
Матроны и с места не двигаются.
Я тащу Изольту вперед.
– Твои сестры Воздержанности поведали мне, как обращались с Аурен по твоему приказу.
Королева взволнованно осматривается в темной комнате, пока мы не останавливаемся перед деревянной ванной.
– Залезай.
В ее глазах вспыхивает гнев, и она стискивает руками платье.
– Не буду.
– Будешь.
От моего мрачного обещания ее сотрясает дрожь ужаса. Изольта смотрит на остальных Матрон, но они не горят желанием ей помочь. Они сжимают руки перед собой и безучастно смотрят на ее унижение, застыв как вкопанные.
Потому что сейчас с ней произойдет то же самое, что она устроила Аурен.
Королева Изольта опускает взгляд на испачканные кровью стопы, а затем на подкашивающихся ногах залезает и садится. Она сконфуженно сутулится и закидывает одну ногу на другую, пытаясь поместиться в тесной ванне.
Вода чуть теплая, но не настолько, чтобы ей было комфортно, и не настолько прохладная, чтобы освежить. Ткань белого одеяния колышется и приподнимается, когда она погружается в воду. Я киваю, и ее окружают Матроны. Они начинают тереть ее кожу прямо поверх одежды жесткими щетками и едким мылом. Одна из них выливает ей на голову ведро воды.
На удивление приятно видеть, как она плюется и кашляет.
– Как следует Очистите свою королеву, – говорю я им. – Ее жестокие деяния осквернили ее душу.
Матроны кивают и трут ее кожу сильнее. Все эти женщины охотно поделились со мной информацией, когда сегодня вечером я вошел в храм. Они с готовностью рассказали,