Отдельно следует упомянуть несколько фрагментов керамики из могильника у горы Березовой, не вписывающихся в стандарты гончарных традиций абашевской культуры. В коллекции присутствует обломок венчика от крупного сосуда, вероятно, реповидной формы с отогнутым венчиком. С обеих сторон гребенчатым штампом нанесен своеобразный паркетный орнамент (рис. 8, 5). На срезе венчика еще одного горшка с внутренним ребром отмечены крупные ямочные вдавления (рис. 8, 24). В орнаментации сосудов баночных форм иногда присутствуют фестоны с горизонтальной штриховкой и «бахромой» из насечек или наколов трубочки, а также налепные валики, зигзаги, волнистые линии (рис. 8, 3, 4). Вместо ракушечной примеси в формовочной массе таких сосудов содержится дресва. Видимо, эта группа керамики отражает смешение позднекатакомбных и абашевских гончарных традиций. Любопытно, что на площади некрополя зафиксировано несколько выкладок аморфных очертаний из камней небольших размеров. Погребений под ними не обнаружено, но встречается керамика. Точно такая же ситуация отмечена в грунтовом могильнике «Учебный полигон» в Актюбинской области (Родионов В. В., Ткачев В. В., 1996). Там расчищено погребение позднекатакомбного облика, недалеко от которого, под аналогичной каменной выкладкой, обнаружены фрагменты массивного толстостенного сосуда, украшенного налепными валиками и фестонами с горизонтальной штриховкой (рис. 11, II, 5, 6). По всем позициям, в том числе и фактуре, этот сосуд демонстрирует сходство с отдельными образцами из синкретической керамической серии могильника у горы Березовой (рис. 8, 3).
В этом плане нужно отметить уникальную находку в могильнике у горы Березовой бронзового ножа, органично сочетавшего в себе абашевские и позднекатакомбные традиции металлообработки (рис. 8, 1). Форма орудия практически идентична ножам с коротким черенком и узким пятиугольным лезвием, включенным С. Н. Кореневским в группу 2 по разработанной им классификации, кстати, недостаточно подробной (Кореневский С. Н., 1978, с. 36-40, рис. 4) и хорошо известным во всех культурах катакомбного круга. Они присутствуют в поздних донецких и среднедонских комплексах (Смирнов А. М., 1996, рис. 47, 1-5; Матвеев Ю. П., 1998, рис. 3, 7; 4, 7). Представительная серия таких изделий происходит из памятников предкавказской манычской культуры, причем особенно монолитная группа выделяется в Северо-Западном Прикаспии, где они объединены недавно Е. И. Гаком в рамках типа VI катакомбных ножей (Гак Е. И., 2002, с. 284-286, рис. 4). Примечательно, что в Подонцовье и на Нижнем Дону подобные ножи встречаются, преимущественно, в погребениях манычского типа (Смирнов А. М., 1996, рис. 24, 14, 15; Братченко С. Н., 1976, рис. 13, 17, 18). Находки ножей данной разновидности отмечены в памятниках бабинской культуры (КМК) (Братченко С. Н., 1976, рис. 13, 5, 13). Применительно к березовскому экземпляру следует отметить,