Опять кровь… Второй раз за пять минут она делает то, что вызывает во мне неконтролируемую ярость. Я изо всех сил стараюсь с ней бороться, но проигрываю. Сжимая кулаки, шагаю к Дикарке. Она отступает. Пугаю её. Смотрю прямо в глаза.
В её глазах страх. Нет, не страх. Там ужас. И слёзы.
Её глаза… Синие… Яркие… Необычные…
Те самые, в которых я утопал. Которые смотрели на меня так, как ни одни другие.
– Блядь, блядь, блядь… – долблю, сжимая ладонями голову, пытаясь сдержать свою поганую сущность.
Взгляд на окровавленные губы. Два шага назад.
Моя кровь… Её… На губах, которые касались с такой нежностью и неуверенностью… Из-за меня… в крови…
Нельзя трогать Диану. Нельзя делать ей больно. Её нельзя ударить, сжать до синяков, трахать до боли, кусать до крови. Только не её.
Она всего лишь запутавшаяся девчонка, которая не может разобраться в себе. Милая. Потерянная. Невинная.
Обеими руками хватаюсь за эту мысль. Вгрызаюсь в неё зубами.
Невинная… Нельзя…
Она не из тех девиц, согласных на всё. Я никогда не делаю больно тем, кто не хочет этого хотя бы на подсознательном уровне. Ди не такая.
– Егор? – сипит вполголоса, подходя ближе.
– Не подходи ко мне, дура, блядь! Уходи, Ди! Беги!
Сам иду назад, пока не чувствую твёрдую поверхность под спиной. Скатываюсь по ней, разрывая футболку и царапая кожу. Цепляюсь трясущимися пальцами в волосы, не прекращая борьбы с своей сущностью, чтобы не сделать больно Диане.
– Что с тобой? – трещит она, присаживаясь на корточки напротив меня.
– Блядь, Ди, уходи! – рявкаю, но вынуждаю себя не двигаться, сгребая волосы в кулаках. – Я не хочу опять это делать. Не с тобой!
– Что делать, Егор? Что происходит? Чем тебе помочь? – тарахтит, а в голосе реально переживание.
Вскидываю на неё взгляд, а в ответ она только опускается на колени и вцепляется в мои руки, разжимая пальцы. Заставляет отвести их в стороны. Обхватывает лицо ладонями и смотрит прямо в глаза. Никакого ужаса в ней больше нет, но влага никуда не исчезла. Как и страх.
– Егор, что я могу сейчас сделать? – проводит дрожащими пальцами по скулам. Гладит. Успокаивает, как дикого зверя. – Пожалуйста, скажи мне.
– У-хо-ди. – шиплю по слогам, но вразрез со словами не пытаюсь её оттолкнуть.
Закрываю глаза, чтобы не видеть жалости на её лице.
Я говорю ей гадости, делаю больно, а она жалеет меня. Что за девчонка?
С закрытыми глазами я не могу ничего видеть, но чувствую, как она подползает ближе и обнимает за плечи. Прикладывается щека к щеке и шепчет тихие успокаивающие слова в ухо, гладя по спине.
Понимаю вдруг, что приступ жестокости отступил. Впервые за годы, которые я с этим борюсь.
Меня начинает трясти. Сжимая челюсти, толкаю жёстко:
– Держись от