Наследника долго родить не могла, был царевич Дмитрий, да помер, годика малышу еще не сравнялось. А потом начала рожать, да все дочерей. Пока царевича Алексея родила – двух девок принесла, да потом еще двух. Сейчас опять в тягости, и бабки сказывают, что мальчик должен быть, да только Анне это сомнительно.
Мальчики, они от крепкой мужской любви рождаются, а откуда тут взяться любви-то этой?
Чай, всем известно, любил Алексей Михайлович девицу, да только не ту, на которой женился. Приглянулась ему Ефимия Всеволжская, дочь помещика Федора. И хороша собой девица была чрезвычайно. Глаза – что васильки, коса – сноп золотой, да вот не приглянулась она царскому воспитателю, всесильному тогда боярину Борису Морозову. Приказал он так затянуть бедной девушке косу, что та упала прямо перед женихом, обвинил в падучей болезни и сослал бедняжку от двора. Уж года три, как умерла она.
Царь был безутешен несколько дней, но потом хитрый воспитатель нашел, как его развеять. А там и взошла в верхние хоромы дочь боярина Милославского – Мария Ильинична. Всем хороша – и бела, и румяна, и умна, да вот только не любил ее молодой царь.
Вот и не рождались у них дети. А еще шептались в тереме, что знает царица про свой грех перед Ефимией, замаливает его усердно, да только не простила ее оболганная красавица. За боль ее, за муки, будет рожать царица одних девок, недаром в год смерти Ефимии родилась у царицы дочь – царевна Софья.
Слухи ходили, что молилась тогда царица, и если бы родился мальчик, знала бы – простили ее. Ан нет. Родилась царевна Софья и за то царица любила ее меньше прочих детей.
За свои разбитые надежды.
А ведь известно же, что на чужой беде своей радости не построишь…
Вот и когда девочка упала в горячке, ухаживала за ней только кормилица да постельница Груня. Но, кажется, девочка выправляется, а это хорошо.
Царь-батюшка, хоть и милостив, но деточек своих любит, и ежели покажется ему, что недоглядели за доченькой, лучше бы тут на свет и не родиться. Хорошо, если со двора сгонят, а могут ведь и в монастырь сослать, и вся семья в немилость впадет…
Подробно расспросив кормилицу, что да как с девочкой, княгиня решила, что лучше бы продержать малышку еще дней пять в комнате. Мало ли что.
Попробовала погладить Софьюшку по головке, но малышка увернулась и топнула ножкой.
– Неть!
Княгиня так и ахнула. Протянула руку взять девочку за ручку, но удостоилась еще одного злого:
– Неть!
Кормилица, тоже слегка ошалевшая, опомнилась и быстренько заслонила девочку, объясняя, что Софьюшка, чай, устала, и вообще, спать ей пора, так что…
Княгиня хмыкнула, подозревая кормилицу в самом худшем – а именно, в настраивании против нее царского чадушка, но задерживаться не стала и вышла вон. А кормилице на миг показалось, что Софьюшка смотрит княгине вслед острым нехорошим взглядом… Да нет, глупости все это.
Какой там взгляд у трехлетнего ребенка?
Свет