31 глава
На следующий вечер, на полянку, заменяющей Хрусталёвым банкетный зал, была приглашена целая толпа гостей. Среди них был даже один очень известный артист, который в этом году стал пациентом мамы, и благодаря её врачебным усилиям, успешно восстанавливал, пошатнувшееся на подмостках сцены, здоровье.
«Ах! Как мне не терпится попасть в эту интересную компанию»! – предвкушая незабываемый вечер, восторженно думала я.
– Как мы поступим с Колей? – деловито спросила я маму, собираясь на банкет.
– Вы останетесь дома, – смущённо пряча глаза, ответила она, – а поесть я тебе принесу сюда потом.
– Но, мама, – возразила я, – почему в твой день рождения я должна сидеть в четырёх стенах? Если дело в Коле, то уверяю тебя, он никому не помешает! Поставим его коляску возле кустов смородины и он уснёт на свежем воздухе так крепко, что его и пушками нельзя будет разбудить!
– Об этом не может быть и речи! – отрезала мама, а потом внезапно взорвалась, – Я не желаю, чтобы мои гости видели Колю. Все сразу поймут, сколько мне лет! А я не хочу этого!
Услышав такой ответ, я погрустнела, поняв, что семейный праздник для меня отменился.
Когда за окном наступили душистые июльские сумерки, до меня через открытую балконную дверь стали доноситься запахи костра, шашлыка и раскаты заразительного смеха. Почувствовав, что проголодалась, я решила не ждать обещанного угощения. Покормив Колю, я отправилась на кухню и, открыв холодильник, принялась сооружать себе независимый ужин. Я приготовила бутерброды, заварила чай и славно поужинала в одиночестве, устроившись напротив телевизора.
В пол-уха слушая его тихое бормотание, я почувствовала, как моя бурная радость, связанная с приездом в родные пенаты, заметно ослабла. На дно моей души выпал неприятный осадок разочарования. Мне было очень обидно осознавать, что моя мать отказалась видеть меня за праздничным столом среди своих друзей, из-за того, что она стыдиться внука.
Правда ближе к полуночи обо мне всё же вспомнили. Проводив гостей, мама с Владом вернулись домой. Оба они были в хорошем настроении и сильно подшофе. В руках мама держала эмалированную миску, измазанную пеплом от костра, в которой лежали, подгоревшие куски шашлыка, больше похожие на обугленные шматки сала, чем на праздничное угощение. Сверху их прикрывали листья завядшей зелени и два толстых куска зачерствевшего белого хлеба. Но я была сыта, да и есть на ночь малосъедобный на вид шашлык мне не захотелось. Пожелав маме и Владу спокойной ночи, я, буквально засыпая на ходу, направилась в комнату, в которой меня поселила мать. В данный момент мне хотелось только одного – спать. Я и не чаяла уже дождаться того момента, когда смогу опустить голову на подушку и смежить веки.
Мама между тем внезапно обиделась на меня.
– Сию же минуту прекрати изображать из себя Казанскую сироту! – капризно надув губы, бросила она мне в спину, – немедленно вернись, выпей вина �