При мысли о кофе Скарлетт прислушалась к ощущениям в желудке.
– Лучше содовой. И, пожалуйста, не спаивай меня больше.
В этот день они обедали в номере. У Скарлетт не было сил одеться и выйти в ресторан. После обеда они устроились в креслах перед распахнутым окном. Ретт курил, просматривая парижские газеты, а Скарлетт просто любовалась белыми барашками облаков на голубом небосклоне, изредка прикрывая глаза. Казалось, она вот-вот задремлет.
– Во дворце Гран-Пале открылась выставка импрессионистов, – зачитал Ретт.
– А кто это? – спросила Скарлетт, не открывая глаз.
– Импрессионизм – новое течение в живописи. Ни разу не видел, но слышал о нем. Говорят, это нечто особенное. Не хочешь посмотреть, дорогая?
– С удовольствием, только не сегодня. Я не в состоянии даже встать с этого кресла.
– Иди в постель, кошечка. Сон – лучшее лекарство от похмелья.
– Не могу, – жалобно простонала Скарлетт.
Отложив газету, Ретт встал, подошел к ее креслу, подхватил Скарлетт на руки и отнес в спальню.
Публика, собравшаяся в Салоне на Елисейских полях, выглядела разношерстной. Тут были и аристократы, желающие украсить свою гостиную полотном модного художника, и бескорыстные любители искусства, и представители французской богемы, выделяющиеся на общем фоне некоторой экстравагантностью.
Поначалу живопись импрессионистов озадачила Скарлетт.
– Это какая-то мазня, – высказалась она перед картиной Дега. – «Женщина у окна». Я вижу только окно и руки женщины. Остальное просто наляпано краской как попало.
– Не скажи, дорогая. Попробуй отойти на несколько шагов и найди место, с которого разноцветные мазки сложатся в целостную картину.
Скарлетт последовала его совету. После она с интересом отмеряла расстояние, с которого полотна смотрятся лучше всего.
– Забавно. Любопытно, как они это делают? Мазнут и отпрыгнут?.. Господин Эрве, писавший в Дублине мой портрет, работал как все нормальные художники. Он стоял прямо перед полотном, смотрел на меня и тут же рисовал. Жаль, портрет сгорел, все находили его очень похожим, и мне он нравился.
Заметив скептическую усмешку Ретта, она упрямо пояснила:
– В мою гостиную в Дублине специально приходили посмотреть на портрет. На нем я была в белом платье, и волосы взбиты высоко. И… Очень красивый был портрет!
– Не стану спорить, – пожал он плечами и подмигнул: – В любом случае я считаю, что оригинал всегда лучше копии.
Глава 5
В один из дней, когда Скарлетт была занята примерками, Ретт повел Кэти в парижский зверинец. Сам он почти не смотрел на животных, ему интереснее было наблюдать за дочерью. Кэт не переставала удивлять его, и невольно он сравнивал ее с Бонни. Та была живой, смешливой, по-детски дурашливой и капризной. А Кэти поражала своим серьезным отношением к окружающему. Она редко беззаботно улыбалась, подобно другим детям, а ее смех Ретт слышал всего несколько раз. Зато Кэт задавала