Психоанализ. Среди Миров, Пространств, Времён…. Алексей Шибаев

структурировать границы терапевтического взаимодействия: собственно – вспомнить о том, кто терапевт, а кто пациент… и что здесь и зачем происходит. Терапевт бывает перегружен переживаниями отношений в профессиональной среде. Это обычная ситуация, характерная не только для психоаналитического и околоаналитического сообщества, но и для других сообществ, где во главу угла ставится интеллект, способность к чувственному восприятию и к эмоциональному резонансу. Подумаем о людях искусства, учёных, шахматистах, религиозных деятелях: в их среде существуют схожие «пряности». Таким образом, очередной пациент может ожидаться как инструмент, обозначающий перфектность терапевта, как способ возвыситься над коллегами. Терапевт видит себя царём со скипетром, державой и в короне. Сейчас он начнёт анализ, просчитает, вычислит, исчислит объект исследования, пользуясь всеми подручными ручными теориями. Он всё поймёт и разъяснит… этим… коллегам. Заодно предстанет пациенту эдаким виртуозом-благодетелем.

      И тут-то, не в дверь, а в окно, влетает пациент, которого терапевт совсем не ожидал увидеть, – Карлсон, живущий на крыше. Может статься, что на улице стоит прекрасная погода и Безветрие. Так кажется терапевту – иначе бы он не открыл окна на улицу. Ещё терапевт немного грустен, немного скучает. Данные чувства он способен опознать в себе, но как чувства поиска недостающего «хорошего» объекта, преданной лохматой собачки. Конечно, Карлсон развлекает, Карлсон желанен, забавен, шалит… прогоняет скуку и грусть. Беда, когда он, нежданно для терапевта (почему столь быстро бежит время сессии?!), улетает по личным делам, например, в свой офис на крыше, или к своей чёртовой бабушке. Тогда особо чувствуется: Карлсон-пациент не ручная зверушка. Грусть и скука с отсутствующим пациентом воспринимаются контрастнее. Терапевту хочется поделиться своими переживаниями со своими же родительскими объектами. Родительские же объекты переживают шалости Карлсона как «нехорошесть», злонамеренность, непрофессионализм Малыша-терапевта. В неприятии получения удовольствия от общения с неординарным пациентом родительские имаго едины, слитны. Теперь на Самость терапевта может обрушиться иной пространственно-временной континуум – слитная и тоталитарная родительская фигура, Фрёкен Бок. Или сам Фройд… психоанализ, всё-таки, дело очень серьёзное… Это паскудник-терапевт, а никакой ни Карлсон, разрушает свои внутренние пространства, пожирает их в виде тортов и плюшек, бьёт люстры, нападает на Фрекен Фройда, наполняет все комнаты жужжанием-брюзжанием. Терапевт в собственном переносе может чувствовать себя слитным с пациентом и обвинять в слитности, во вторжении, в психической пенертрации пациента. Однако, велико желание Малыша-терапевта в утешении и в хорошем объекте. Велика зависть к Фрекен Бок – к её всеведенью, силе и контролирующей функции. Велика зависть к Карлсону, живущему на крыше, – к его моторчику = магическому, всемогущему пенису. Замкнутый круг. Терапевт разрывается