– А что, если я не уйду, – проговорил он, задыхаясь, – если я тебя заставлю покориться мне, как ты готова покориться цезарю. Что, если ты будешь принадлежать не цезарю?
Как прекрасен он был в своей страсти, как дрожали его руки! Он стоял, готовый броситься на нее.
Она медленно отступила и подошла к воде.
– Там, в глубине, покойно и тихо, не правда ли? – проговорила она беззвучно.
– Ты хочешь… – сказал он взволнованным голосом.
– Разве этот родник не чище рук несвободного? Он вольный сын гор. Лишь спустившись в долину, он смешивает свои воды с чужими… Я уже сказала: только рука свободного может коснуться царицы.
– Царицы?
– Ты не веришь, конечно, – перебила она. – Да как тебе поверить? Ведь ты римлянин, ты видишь царей, только когда они появляются, окруженные блестящей свитой, в Риме поклониться императору. Что же это за царица, которая одна, без свиты и телохранителей, бродит по горам? Не так ли? Но знай, иудейские царицы не походят на других: они не любят льстить язычникам из-за мимолетных выгод.
– А Друцила, сестра Агриппы, вышла ведь замуж за римского прокуратора Феликса.
– Она полюбила его.
– Ну, так полюби меня…
Он сказал это, смеясь, и все-таки в его шутливом тоне слышалась глубокая страсть.
Она взглянула на него с насмешкой.
– Ты хочешь, чтобы Береника…
Он вздрогнул, и величайшее изумление выразилось на его лице.
– Береника! Так это ты была…
Она кивнула головой.
– Это ты была в корабле, за которым я мчался?
– Значит, ты тот римлянин, которого я видела на берегу рядом с Агриппой? – равнодушно спросила она.
Его снова оскорбил ее тон. Он гордо назвал себя.
– Я – Тит!
– Тит? – переспросила она с пренебрежительным равнодушием. – Кто это Тит?
– Тит – сын Флавия Веспасиана, – резко сказал он. – Имя отца ведь ты слыхала?
Она не изменила тона.
– Веспасиан, – повторила она, как будто припоминая что-то. – Ах да, это посланный Нероном полководец. Он хочет завоевать Иерусалим.
– Он его завоюет.
– Да?
Он гневно топнул ногой. Она не обратила на это внимания и медленно сказала, как бы только для того, чтобы не молчать:
– Так ты – Тит. И больше ничего. Только сын Веспасиана?
– Германия и Британия могли бы тебе рассказать о подвигах Тита, а Галилея и Иудея, надеюсь, будут помнить тот день, когда Тит переступил их границы.
Она не расслышала последних слов.
– Германия и Британия? Ах да, это какие-то дикие страны на севере? – Она подняла руку и потянулась за висящим над головой листом.
Он почувствовал скрытую иронию в ее словах и не мог сдержать закипавшей злости.
– В чем цель твоих вопросов, – проговорил он, – и этого тона? Ты хочешь вывести меня из терпения или оскорбить? Не забудь, что я римлянин, а римляне умеют мстить.
Он схватил ее руку и насильно опустил ее, глядя