Ко всему прочему у меня была тайна – я не хотела выходить замуж. Тяжелые, жестокие и скандальные отношения родителей отвратили меня от семейной жизни. Мне казалось, что рано или поздно между людьми возникнет то самое озлобление, которое может привести к распаду, если не семьи, то к распаду отношений. Какой смысл начинать, если может так все закончиться?! Этот дурацкий вопрос-опасение не давал мне покоя, а самое главное – делал меня очень недоверчивой к людям, к проявлению мужской доброжелательности. Любые попытки мужчин завязать со мной более близкие отношения делали меня настороженной.
– Чем лучше я к тебе относился, тем больше у меня было уверенности, что я делаю тебе плохо. Это странно, тебе не кажется?
Так сказал один мой любовник перед нашим окончательным расставанием. Я не нашлась, что ответить, он был прав, я была не права, но внутреннее устройство мое было именно таковым.
– Ты просто его не любила. И очень жаль. Он хороший, добрый и к тебе относился очень нежно. – Моя сестра Лида была огорчена нашим расставанием. Сестра была мягче характером, трепетна душой и считала, что семья – это главное, что может быть у человека.
– У меня мечта, – сказала как-то она. – Я хочу, чтобы у меня было много детей. Нет, не так, чтобы подгузники не успевать менять, а так, чтобы каждый следующий малыш был в радость. Еще я хочу, чтобы у тебя была такая же семья – муж и несколько детей. И чтобы наши семьи, наши дети, наши мужья и все остальные родственники дружили. Понимаешь, чтобы это была одна семья! Самая настоящая. Чтобы мы приходили друг другу на помощь, чтобы поддерживали, чтобы выручали, чтобы проводили все праздники вместе, встречались по выходным, устраивали поездки…
– Лида, семья – это не отряд бойскаутов. Это более сложная организация. И нельзя требовать, чтобы все были как один. Вдруг кому-то из членов семьи твоя схема не подойдет. Я даже знаю, кому она не подойдет. Тебе. – Лида обиделась на то, что я сравнила ее модель счастья с бойскаутским движением. – Представь себе, мне сложно, когда вокруг меня более трех человек. Но это, конечно, не отменяет родственной взаимовыручки. – Я смягчила ситуацию. Тем более что желание Лиды было очень объяснимым – она, как я уже говорила, жила без подруг и друзей. Это чувство одиночества очень ранит. Я же пребывала в «ножницах» – одиночество мне нужно было для борьбы за жизнь. Я сама себе воин, сама себе командир, моя воля и характер проявлялись именно тогда, когда я в одиночку старалась решить сложные задачи. Присутствие кого-то, кто пытался помочь мне, только раздражало и сбивало с толку. С другой стороны…
– С