Они посмотрели друг другу в глаза и Курьер отвел взгляд. Виктор, (сама Утонченность!!!) выдохнул легкое сожаление. Практически незаметный выдох, который можно было бы угадать по движению губ.
– Так что случилось? Тебе нужны деньги?
Не позволяй боссу хмуриться, – заповедь первая из будущей Библии счастливого подчиненного. Курьер расхохотался:
– Когда я просил у тебя денег, Виктор?
– Значит, что-то случилось.
Курьер извлек свою попу из обволакивающей мягкости подушек. Ему вдруг стало противно, всё, что он ощущал здесь: ароматы сладкой жизни, хитросплетения страстей, словесные уловки, тонкая игра, пахнущая алчностью и развратом. Внешняя красота, за которой притаился грязный секс и кровавые деньги. Запах дорогих сигар, посасывать которые губами – сложное искусство. Тонкие, наманикюренные пальцы, массирующие виски с синими жилками.
Курьер понял, ЧТО НЕ ЖЕЛАЕТ ничего рассказывать. Чудеса того холодного февральского утра таяли в этой тепличной атмосфере, сходили на нет, вымирая в сказку. Здесь не было места безумным мечтам о всесилии. Здесь не пахли зимой магнолии, и мир не останавливался ни на секунду, плотный, материальный и устойчивый в своей планомерности.
Здесь, в этой комнате, занимаясь любовью, думали о сделках; поедая перезревшие персики, мечтали о розовых ягодицах; обливаясь шампанским, клялись принять буддизм и уйти в монастырь. Курьер собрался улизнуть, просочившись между интересом Виктора и его утренней расслабленностью. Но, сказал «а», говори «б»! Виктор бесцеремонно преградил ему путь, и, больно сжав запястье Курьера, повторил вопрос:
– Что случилось, Влад?
Так, ерунда. Временное помутнение рассудка. Он забыл. Не хотел делиться тайной. Он сглупил, когда пришел сюда, в обитель демонов. Он бы сожрал тюбик бриолина, лишь бы не заставлять свой язык ронять слова. Слова о чем-то столь личном, что розовые ягодицы рядом с подобным интимом – полное ничто. Он был безобразно жаден на данный момент. Курьер скорее умрет, чем поделится секретом мгновенного перемещения. Это – если бы… Но кем он был? Случайным прохожим, который едва прикоснулся к тайне и пал, опаленный силой, чтобы барахтаться в болоте собственных сомнений. Что он мог рассказать Виктору? Что он хотел бы поведать миру? Что он позволил бы прошептать на ушко Богу? Ничего.
– Там кто-то был. На вокзале, когда сочинская братва караулила меня, отморозив задницы. Этот … человек помог мне проскользнуть.
Виктор смотрел на него непонимающе. Ожидал продолжения рассказа. Нетерпеливо приподнимал бровь, мысленно подбадривая. Ну, был человек, и что дальше? Но Курьер замолчал.
– Хочешь,