Капитан сразу же ухватилась за эту возможность, как за соломинку, но торопиться с вылазкой не стала – эта информация вполне могла оказаться ловушкой. Когда Серинити проснулась, все уже было практически решено: где кто должен стоять и что делать в случае засады. Осталось только всего ничего: получить шкатулку и сделать ноги, пока не поломали руки. А потенциальных желающих поломать чего-нибудь «ненужного» отряду с каждым днем становилось все больше.
Ловкач сидел на каменной скамейке и задумчиво подбрасывал мелкую монету. Со стороны можно было подумать, что этот пижон расслаблен и теряет время попусту, греясь на солнышке. Но только немногие могли обратить внимание, как Ловкач напряжен и старается подмечать любые мелочи на площади. Сейчас решалось очень многое или они получают груз и возвращаются в империю или… или, по мнению Ловкача, их будет ждать длительное и неблагодарное путешествие по всему королевству, где их ждал ночлег под открытым небом, а из еды сухари да сыр. А уж о женщинах вообще придется забыть… Ну не считать же Серинити женщиной? С трупами, пусть и хорошенькими, пусть некроманты спят. Или их некрофилами зовут? Неважно… чувство самосохранения Ловкача настойчиво подсказывало ему, что Серинити не в его вкусе. А капитан? Нееее… уж лучше вампирша.
На улице было пустынно, за исключением редких прохожих и гоблина-уборщика тут не было никого. Впрочем, неудивительно: час был и вправду ранний. Мимо давно высохшего фонтана с отколотой стенкой пробежала небольшая стайка шумных городских сорванцов, которые несли какую-то клетку, предположительно с голубем. Что эти маленькие исчадия ада собирались сделать с несчастной птицей Ловкач мог только догадываться.
– Что-то мне подсказывает, что это ловушка – заклинание далекого голоса донес до слуха Ловкача шепот Капитана. – Если через десять минут не появится человек с ларцом, сворачиваем операцию.
– Не желаете что-нибудь приобрести, милорд? У меня тут богатый ассортимент различных вещей… Может быть амулетики от сглазов и порч или быть может резную шкатулочку для дамы? – поинтересовался старьевщик скрипучим голосом,