И жил, хоть воевал.
Он громких слов не говорил,
И слёз не проливал,
А изо всех крепился сил,
Чтоб жить, хоть воевал.
«Я живу в настоящем, как в прошлом…»
Я живу в настоящем, как в прошлом,
Мне известном, стихами поросшем,
В той любви, что уже не вернёшь,
Сам себе о которой и врёшь.
Всё, что знаешь, – уже это прошлое,
Да, и мысль изреченная – ложь!
«А я хочу опять туда…»
А я хочу опять туда
Где голода и холода,
Где бомб боятся поезда,
А сводок с фронта провода,
Где у калитки ни следа,
И меж стропилами звезда…
Но будет мама молодая,
Какой она со мной всегда.
«Ты никогда не просила меня…»
Ты никогда не просила меня:
– Обещай!
Ни разу тебе не сказал я:
– Прощай!
Судьба только дразнит
И гонит, как плеть,
И вовсе нет разницы
Меж любить и жалеть.
Обещаю: мы встретимся
В том далёком краю,
Где за словом прощай
Не разлуки встают,
А светлый мир
Бесконечно большой,
Где сумею к тебе
Прислониться душой,
Мама.
«Вожак бежал сторожко и легко…»
Вожак бежал сторожко и легко,
Он вёл собак из одичавшей стаи,
Они остались все без поводков
И с осени грозой посёлка стали.
Забавы ради взяли их в друзья
И бросили в преддверьи возвращенья,
Но безнаказно дружбу рвать нельзя,
И выросла обида в злобу мщенья!
Людей коварство дало им урок,
И творчески они его впитали —
Теперь ступить боятся за порог
Те, кто навеки им врагами стали.
На них напрасно ружья наводить,
И сети расставлять на них напрасно —
Они успели средь врагов пожить,
И мысли их угадывают ясно.
Вожак легко меняет свой маршрут
Миг торжества ценней любой награды!
Страшней волков двуногих стая тут —
В рычаньи псов не слышится пощады!
Вожак лобастый мудрый, как Сократ,
Он людям мстит за все обиды мира…
И стала стая злобнее стократ
Неотвратимо и неумолимо.
«А с детства ничего не изменилось —…»
А с детства ничего не изменилось —
Прижаться к маме так же я хочу!
Но столько лет прошло, и эта милость
Лишь памяти тревожной поплечу!
Чтоб голова склонилась на колени,
И жёсткие торчащие вихры
Погладили шершавые ладони,
Я их тепло лелею с той поры.
Застыть опять в пространстве защищённом
Её любовью, одолевшей век,
И жить хоть миг по маминым законам,
Устроив к ней невидимый