Мальчик полностью отрабатывал свой хлеб – пас коней, овец, быков, убирал за свиньями в хлеву. Но в школу его дядя зимой отпускал, вместе с сыном Кондратом. Мальчики были одногодками и дружили, несмотря на разность судеб.
Когда семья собралась уезжать, Кондрат уговаривал Гришу уехать вместе с ними. Но Гриша остался в России. После отъезда семьи дяди он заседлал старого мерина, брошенного за непригодностью для хозяйства, простился с соседями, выехал на тракт, ведущий в Екатеринодар, и исчез на долгие годы.
Поскольку автор книги является потомком Григория Павлюка, его внуком, он сообщал в примечании о том, что стало ему известно из рассказов дедушки.
Гриша Павлюк попал в детский дом в городе Ленинграде. Вырос и поступил в юридический институт. Вступил в партию. Получил распределение в прокуратуру СССР и был направлен на работу в Узбекистан. На этом книжная история Павлюков заканчивалась.
Захлопнув книгу, ответа на вопрос о том, кто же такие Железкины, я так и не нашла. Можно предположить, что Захар, приехав в другое государство, взял себе такую фамилию. Но в таком случае, я никак не могу считаться Железкиной. Ко мне она не имеет никакого отношения. Мои предки носили фамилию Павлюк. Почему же Кондрат в своем завещании соединил эту фамилию с моей? И вообще тот ли это Кондрат? Может быть, он просто тёзка двоюродного брата моего дедушки?
VII
К дому Лены я ехала на маленьком маршрутном такси. На такой же машине мы отправились с ней на кладбище.
На могиле у Геры стоял мраморный памятник – маленькая светло-серая стела с указанием фамилии, имени-отчества, даты рождения и смерти Геры. Надгробие было миниатюрным, покрытым искусственными цветами. Портрета умершего не было. Я положила на надгробие белые розы и присела на корточки.
Скамьи, столика и ограды также не было. Наверно Мира не хочет, чтобы здесь засиживались чужие, смотрели на Геру, вспоминали его добрым словом. Памятник без портрета выглядел необычно безликим.
Хорошо, что я выплакалась вчера вечером. Иначе мне пришлось бы это делать при Лене, которая принялась убирать мусор с надгробия и вырывать траву, бурно пробивающуюся отовсюду. Она не хотела, чтобы я видела, как слезинки бегут у нее по щекам. Целомудрие чувств. Это мне очень понятно.
Она молча собрала разложенные мной белые розы и поставила их в банку с водой, которую извлекла из-за надгробия.
Мы сели поодаль, на скамейку возле соседней могилы. Лена расстелила полотенце, выложила бутерброды, бутылку вина, два пластмассовых стакана. Пакет с печеньем и конфетами она положила на надгробие. Для бедных, которые придут сюда после нас.
– Знаете, Герман Николаевич был таким человеком, про которого вспоминается только хорошее. Он был, в первую очередь, очень добрым. А потом, фантастически честным и порядочным. Мне вспоминается, как в годы дефицита продуктов повар в столовой ПТУ предложила