Во, бля! Из кренделька получился значок-полукаралька с палочкой посередине.
– Евро. €! Ха-ха-ха! – смеётся Кирьян Егорович, – евробублик. Ха-ха-ха.
– Ха-ха-ха! – хохочет Бим следом. Хохот – заразная штукенция. – Моё изобретение, заметь!
– Эй, вы, берите бублики, – кричит он, оборотившись к центру двора, – гоните рублики!
Внутриратушный народец повернул свои головы к путешественникам, прищурил разностильные глаза. Издалека всё равно никто ни хрена не понял, ибо перевести на свой никто не в силах. Поняли только одно: что снова русские понаехали в гости.
– Чего гогочут, чего глумятся русские? – подумал народец, каждый на своём родном языке, – место-то серьёзное, намоленное.
– Может, ещё нибудь поговорим? – предлагает новую, профессиональную тему волосатик Кирьян Егорович Туземский. – Например, как это всё строилось. С каким трудом. Сто метров с хвостом или двести – не меньше. Ну, вот, например, представь, какие тут надо было леса высоченные выставить. Всё из дерева …как, что? А где столько дерева брать? Рубить—то жалко. Они же немцы… Разве-что из чужого рубить…
Он как-то писал статью про строительство готических соборов-долгостроев и ему эта тема, особенно с деревом, хорошо знакома. Тут бы он точно «сделал» бы Бима.
– Высоченные, да, – говорит Бим. – Да, ну её, наhер эти проблемы. Башку ещё задирать. У меня давление. Слушай, Кирюха, ты мне в трубку, это… ничего не подсыпал? Типа снова. Нет?
– Нет, а что?
– Побожись.
Кирьян крестится настолько похоже, насколько его научили за всё время трясок по России. – Ну и что?
– Кирюха, а мне Мария подмигнула.
– Машка моя? В Угадае?
– Да не в Угадае. Святая. Вон та.
Кирьян всматривается туда, куда показывает Бим.
– Как она может подмигнуть – она же камешная.
– Да ты всмотрись.
Кирьян всматривается. Но Мария потупила глазки и гладит по головке кого-то, втёршись на треть в стену, – может юного Иисусика. – Нет, окаменелые оба!
– А я – то подумал – явление! – огорчился Бим.
– Явление Марии Порфирию! – посмеивается Кирьян и теребит ус, как нитку из шерсти высучивает. – Смотри, чтоб не сбежала со стенки. А то тебя туда в дырку как святого свидетеля захугачат.
Бим сердится: «Грешно смеяться над святыми человечками! Господи, прости Кирюшу – не понимают его поганые уста, чего творят со выпускаемым звуком».
Но Мария с Христосиком не убегут. Зря Кирюха беспокоится и друга пугает напрасно. Святая парочка обтянута защитной сеткой, наверно, от неразумных поступков божьих тварей – малых птичек, которых тут всего-то ничего. Или от разрушения сетка: всё-таки известняк, хоть и с ракушками. Сей материал не такой уж долговечный.
– Хрум, хрум, хрум.
И евробублик