Женщина бессознательно встала прямо перед ванной. Совершенно ни к чему, чтобы на обнаженное тело жертвы пялились еще чьи-то любопытные глаза.
– Это мое преступление, Стоун, – заявил Уортон.
Ким покачала головой и сложила руки на груди.
– Я от своего не отступлю, Том, – она вздернула подбородок. – Мы можем заняться этим вместе. Но я была здесь первой, и буду главной.
Худое, неприятное лицо Уортона покраснело. Отчитываться перед ней он согласится только после того, как съест свои собственные яйца.
Ким оценивающе осмотрела его с ног до головы.
– Кстати, первое, что я вам прикажу, это появляться на месте преступления одетым соответствующим образом.
Уортон взглянул сначала на ее ноги, а потом на свои, на которых не было бахил. «Тише едешь, дальше будешь», – подумала про себя Стоун.
– И не вздумай устраивать из этого соревнование у кого струя дальше бьет, Том, – добавила она, понизив голос.
Прежде чем развернуться и вылететь из ванной, он бросил на нее взгляд, полный презрения. Ким же вновь повернулась к трупу.
– На этот раз победила, – негромко сказал Китс.
– Что?
– Струя дальше бьет, – с восторгом повторил патологоанатом.
Стоун кивнула. Она все понимала.
– Ее уже можно вытащить?
– Еще только несколько снимков ее грудной клетки.
Пока Китс говорил, один из судмедэкспертов направил камеру с объективом, напоминающим по длине выхлопную трубу, на грудь жертвы. Ким наклонилась пониже и рассмотрела два синяка над грудями женщины.
– Ее силой удерживали под водой? – предположила она.
– Полагаю, что так. Больше никаких повреждений первичный осмотр не показал. Больше смогу сказать после вскрытия, – ответил патологоанатом.
– Как думаешь, когда это произошло?
Не заметив печеночного зонда, Ким решила, что перед ее приходом Китс пользовался простым ректальным термометром.
Она знала, что за первый час труп холодеет на полтора градуса по Цельсию. И обычно на один-полтора градуса – каждый последующий час. Также Стоун знала, что на эти цифры влияет масса внешних факторов. И не в последнюю очередь то, что жертва была обнажена и находилась в теперь уже холодной воде.
– Точнее смогу определить позже, но мне кажется, что где-то в пределах двух часов, – пожал плечами Китс.
– А когда ты сможешь…
– Меня еще ждет девяностошестилетняя старушка, скончавшаяся, выпав из кресла, и двадцатишестилетний молодой человек, у которого из вены все еще торчит игла…
– То есть ничего срочного?
– В полдень устроит? – Он посмотрел на часы.
– В восемь утра, – возразила женщина.
– В десять, и ни минутой ранее, – ворчливо произнес патологоанатом. – Я –