– Ой, здравствуйте! – сказала она. – Вы знаете, а Черный Человек мне так и сказал, что будет другой следователь, и что вы предложите чаю!
Рыбкина кивнула. Она читала краткое досье, и знала, что та слегка не в себе. То есть, нет, она не сумасшедшая, но на учёте в психдиспансере состоит. По-хорошему, ее не следовало допрашивать в отсутствии родителей или опекуна, ее и приглашали вместе с опекуном, но она явилась одна.
– Ах, да, я сказала бабе Гале не ходить, – продолжала болтать девочка, – у нее так много дел, всегда так много дел. А Черный Человек сказал, что надо поговорить с вами лично.
Рыбкина кивнула. Первой ее мыслью было вызвать сюда опекуншу. Непорядок – девица несовершеннолетняя, к тому же, явно неадекватная. Но сперва, раз уж она уже пришла…
– Давайте, я задам пару формальных вопросов, – сказала следователь, – а потом мы все же позвоним вашей бабе Гале.
– Ой, что вы, – ответила девица, – не стоит! Она же такая занятая. А Черный Человек сказал, что вам я могу все-все рассказать.
Рыбкина в который уже раз удержалась, чтоб не начать расспрашивать про этого черного человека – мало ли… может, это вообще бред. Только запутаешься больше с такими штуками. К тому же, она и так сейчас расскажет. Все-все.
– Ваше имя? – Рыбкина подвинула к себе чистую бумагу и взяла ручку.
– Лена, – радостно сказала девица, – Лена-Белка. Вы знаете, я часто-часто становилась белочкой! И прыгала по деревьям, это так весело!
Рыбкина нахмурилась – внутреннее чувство подсказало ей, что Лена говорит о том, что и в самом деле происходит.
Рыбкина знала за собой эту особенность – иногда она чувствовала правду, видела то, чего видеть не могла, знала заранее некоторые вещи.
Например, именно внутреннее чувство подсказало, что разбираясь с мелкой кражей из дома дирижера надо внимательно просмотреть недавние дела. В результате оказалось, что уже почти два месяца в городе орудует шайка, совершает мелкие, ерундовые кражи у разных людей.
И все эти люди были чуть-чуть особенными. Гадалка, дирижёр, полусумасшедшая художница… другие…
Прыгала она по деревьям белочкой!
А ведь на ее картинах так и есть – много видов на волшебный, нездешний лес, причем, все сверху, с ветвей. Словно она белочкой забралась почти на самую верхушку и смотрела – зелёное холмистое поле самых верхушек, кроны деревьев, огненный шар солнца, лазурная глубина неба…
– Вы знаете, первому следователю не стала говорить, – продолжала журчать потерпевшая, все так же, ровно, размеренно и радостно, словно рассказывает не о том, как ее ограбили, а просто сказку. – А тут Черный Человек сказал, что вам можно все рассказать.
Следователь оторвалась от записи и посмотрела в глаза Белкиной. Она хотела спросить, наконец, про черного человека, но тут Белкина всплеснула руками.
– Ах, нет! Я все перепутала! Вы знаете, я такая путаница! Меня и баба Галя ругает, говорит, зачем я так путаю, когда болтаю!
– Так что вы перепутали? – уточнила следователь.
– Ну, как же! Он ведь сказал, не можно, а нужно! Мне нужно вам все рассказать!
Следователь сделала максимально серьезное лицо и ответила:
– Конечно. Вам можно и нужно мне рассказать все!
– Да-да, – Белкина прикрыла глаза, – сейчас, сейчас. Я только вспомню, как надо говорить. У вас же говорят правильно, а я так не умею.
– Говорите, как умеете, – следователь улыбнулась, правда, слегка фальшиво.
– У меня украли перо, – сказала Белкина и открыла глаза. Поймала взгляд следователя, и вдруг Рыбкина отчётливо увидела это перо.
Оранжевое, жёлтое и алое, лоскут пламени, полупрозрачное и призрачное.
– Это перо Жар-Птицы, и без него я не могу ее позвать. Без него мне темно и страшно, и я не могу ходить в тот Лес.
– То есть, погодите, – следователь с трудом оторвалась от чудесного видения и попыталась вернуться к реализму. – Вы использовали это перо для своих психо-магических практик?
– Пси… не знаю, – девушка захлопали большими ресницами. Совсем не к месту вспомнилась песня – “хлопай ресницами и взлетай”…
“Хотя, почему не к месту? – подумала Рыбкина, – эта Белка и в самом выглядит, словно уже улетела!”
– Я просто уходила в волшебный лес, и звала Жар-Птицу, – объяснила Белкина так, непринужденно, будто это самое обычное дело – волшебный лес, жар-птицы… – Но теперь у меня нет пера, и я не знаю, что делать. Без пера, без Жар-Птицы, без чудесных деревьев…
Тон у нее оставался все таким же, радостно-небрежным, но щекам вдруг покатились слезы. И так же быстро прекратились.
– Он пришел, и что-то сделал, – сказала Белкина. – Я упала и лежала. Но все видела, не глазами, а во сне. Он был высокий-высокий, и на голове у него были рога. А рядом с ним шла тень. Я очень испугалась! Я решила позвать Жар-Птицу, она-то точно тень прогонит, но едва я достала Перо, как тень выхватила его из руки и убежала.
Рыбкина