Автобус затормозил возле очередной полузаброшенной остановки. Люди не входили и не выходили. Оля взглянула на часы. Зимой время идет медленнее – она была уверена. Дорога и вовсе превращала секунды в часы. Глаза закрывались – спала она всего часа четыре (читала до ночи). Оля не стала сопротивляться, боднула лбом впереди стоящее кресло – один раз, второй, на третий уснула совсем. Ее растолкали – водитель или сосед, – когда автобус доехал до конечной. Оля вышла в Камышине и сразу двинулась в сторону деревни.
Арина Петровна жила в опустевшей с годами деревеньке. Деревенька наполовину вымерла сама, другую половину расселили под не пойми какую застройку многоэтажного комплекса, которая обязательно случится («Когда-то, не знаем когда, но обещаем!» – так Арина Петровна цитировала местные власти). В детстве Оля проводила здесь летние и зимние каникулы и теперь пройтись до дома бабушки хотела в одиночестве. Она без назойливых комментариев вечно недовольной Арины Петровны знала, за каким сугробом самый короткий, но тайный путь, по каким дням дед из дома напротив выезжает на зимнюю рыбалку (за десять лет поменялось все, кроме его расписания) и где находится обшарпанный, грязно-желтого цвета ларек с мороженым (зимой увенчанный печальной табличкой: «Закрыто до мая»).
Пока шла, считала деревья, которые встречались на пути. Какие-то все же срубили (наверное, пришлые или дачники), и без того редкий перелесок поредел еще сильнее. На пятнадцатом дереве Оля запнулась о камень и дальше пошла не считая. Показался ларек (с той самой табличкой). За ним – дом рыбака, а следом – бабушкин. Дом Арины Петровны был таким же, как она, – слишком ярким. Бирюза стен сменялась ставнями, окрашенными в розовый, резные наличники Арина Петровна пожалела и оставила белыми. Только в одном месте пестрел ярко-зеленый завиток резьбы – попытка покрасить их все же была, но, видимо, дедушка, прежде чем покинуть жену, мужественно отстоял белизну наличников. Калитка была отперта. Дверь в дом тоже.
Оля прошла светлую часть дома (прихожая, гостиная, кухня) и заглянула в темную, окна которой выходили во двор. Там располагалась вторая спальня. На кровати лежали два полотенца (бирюза и розовый – как подбирали!), было застлано чистое белье, и на тумбочке стоял стакан воды. Оля скинула куртку и залпом осушила стакан. На тумбочке рядом нашлась короткая записка: «Обедаю у соседки». Бабушка неизменно следовала режиму дня и никогда не меняла свои планы из-за детей и внуков. Оля упала на спину – заскрипела и сгорбилась под ней кровать. Ночная бабочка уснула прямо на потолке: лапками зацепилась за потрескавшуюся побелку. Того и гляди упадет. Оля пододвинула к себе рюкзак и крепко сжала ткань в кулаке. Под тканью перекатывались мячи для жонглирования. Оля разжала пальцы. Бабочка дернула крылом и свалилась с потолка.
Бабушка