Я почти не ел в те дни. Организм ничего не хотел. И организм боялся, что придётся опять идти по бесконечному коридору. Зато с того дня я стал периодически перебираться в кресло. Даже ночью жена перекладывала меня в кресло на полчасика. Ночь ли, день ли – не имело значения. Смена положения имела большое значение для меня. Не столько из-за того, что тело уставало, сколько потому, что изменение положения означало движение. Я не осознавал в те дни, что надо было двигаться, преодолевая любые боли в спине, голове, ногах. Движение есть жизнь. Добровольный отказ от движения означает смерть.
Приходившая из поликлиники докторша ничего не порекомендовала мне, сказав только, что надо переждать. Приехавшие врачи скорой помощи сделали обезболивающий укол. На этом реальная медицинская помощь закончилась.
Через несколько дней у меня распухли колени. Они сделались тёмно-пунцовыми и огромными, будто наполнились какой-то жидкостью.
В таких ситуациях человек цепляется за всё. Даже не веруя в Бога, люди, заболев, начинают усиленно молиться. Развешивать иконы я не стал. Я придерживаюсь несколько другой позиции: если Бог дал мне что-то, это зачем-то мне нужнее всего в данный момент, даже если это «нужное» кажется наказанием. Но должен признаться, что в те дни я не думал о Боге и выпавшей на мою долю «благодати». Мне было просто страшно. Настолько страшно, что я не мог ни о чём думать. Единственная мысль (даже не мысль, а физическое желание) – вырваться из этой ситуации любым способом. Вырваться и забыть о ней навсегда. Боль изнуряет. Она выматывает. Она высасывает из человека всё. Возможно, есть люди, способные преодолевать боль относительно легко, но я не из их числа. Боль для меня не просто мучительна, она убивает меня.
Боль – это одна из страшнейших сторон моих болезней, ибо она связана с ожиданием. Я лежал и боялся шевельнуться, потому что движение наполняло меня болью. Боль была на том этапе страшнее болезни. Я ведь думал, что болезни нет, а есть что-то «одноразовое», что меня просто «ударило» нечто и что оно скоро «рассосётся» (как, например, перелом или ушиб). Повторю уже сказанное: молодость не признаёт смертельных заболеваний, организм не верит в них, он пытается до последнего мгновения выкручиваться, не соглашаясь с новой для него реальностью. Молодость убеждена, что «всё пройдёт».
Но мои колени оставались пунцовыми и ныли, ноги не слушались, спина теряла подвижность, а невидимые иголки лезли изнутри по всей поверхности моего тела. Ничто не уходило. Улучшений не наблюдалось. Я лежал.
Мы обзвонили всех знакомых, спрашивая, нет ли у кого толкового врача. Нам дали телефоны нескольких «экстрасенсов» и мануальщиков. Слово «экстрасенсы» пишу в кавычках, так как люди, называющие себя так, встречаются часто, а проверить их способности почти невозможно. В основной своей массе – это шарлатаны, ловко использующие отчаянное