Седекия скакал рядом с повозкой, в которой сидела жена с младшим сыном. Мальчик крепко сжимал поводья. Его темные густые волосы, доставшиеся по наследству от матери, трепал ветер. На сгорбленной спине покоилась рука Хавы. Женщина испуганно смотрела на царя. Седекия слегка улыбнулся, пытаясь подбодрить семью, и царица улыбнулась в ответ. От этой улыбки сразу стало тепло и спокойно. Добраться бы до Египта и поселиться в каком-нибудь глухом местечке. Подальше от всех этих дворцовых интриг, заговоров и распрей. Уйти на покой и брать оружие в руки лишь для того, чтобы отправиться на охоту со своими сыновьями. Они очень любили охотиться и, вернувшись поздно вечером во дворец с богатой добычей, мальчики еще долго не ложились спать, возбужденно рассказывая матери о своих приключениях. Она молча смотрела на них, гладила их головы, обнимала и улыбалась. Так же, как улыбается сейчас, глядя на царя, бегущего из своего собственного царства навстречу неизвестности.
Из теплых объятий воспоминаний царя вырвала суматоха в задних рядах беженцев. Бросив тревожный взгляд на взволнованную жену, царь оглянулся. К ним в сопровождении двух всадников во всю прыть несся Барух, размахивая руками и что-то крича. Повозки, окутанные пылью проскакавших мимо наездников, беспорядочно меняли направление, и под крики погонщиков кони уносили их в разные стороны. Сын ударил поводьями двух тяжеловозов, тянущих царскую повозку. За ними увязался и скакун Седекии.
– Погоня! Погоня! – кричал Барух. – Финикийская конница идет по нашим следам, мой царь. Я приказал остальным бежать врассыпную. Так есть шанс хоть кому-то спастись. Мы их задержим, а вы скачите во весь опор прямо к Иерихонской равнине. Через один дерех иом4 поверните направо и вдоль моря следуйте к египетским землям. И да хранит вас Бог, мой царь! – воин выхватил копье и, развернув коня, ударил древком по крупу. – Вас и вашу семью! – донеслось из густой пыли, поднятой копытами лошадей, уносящих всадников в последний бой.
Пораженный преданностью своего телохранителя, царь некоторое время смотрел ему вслед. Жертвующий собой сейчас Барух вызывал раньше смешанные чувства у Седекии. Всегда мрачный, с огромным шрамом, рассекающим лицо, он был громаден ростом, чист сердцем и велик помыслами. Никогда не сомневался в своих поступках и до конца был предан царям иудейским. Он был предан Иоакиму, собравшему со всей страны богатства для подношения Навуходоносору, чтобы избежать разрушения святого города шесть лет назад. Баруха не было рядом, когда царь с данью направился в лагерь завоевателей. Он лежал в бреду, в цепких лапах подступающей смерти. В одной из битв на подступах к Иерусалиму его отряд попал в засаду, устроенную халдеями.