– А ежели этот контрразведчик без затей сдаст тебя в ОГП? – спросил Князев. – Это куда как более простой способ получить золото.
– Да, но нет. Кажется, у ОГП нет причин платить за меня столько, чтобы это оправдало затраты и риски Вершинина. Ну, что я им расскажу? Что мы тут с хлеба на квас перебиваемся? Тоже мне, военная тайна. А Вершинин же кому-то заплатил, чтобы меня разыскать, узнать про мои передвижения и так эффектно передо мной появиться. Как черт из табакерки. И с каким удовольствием его здесь порешат, он знает. Значит, полагает, что игра стоит свеч.
– Только вот мы не знаем, что там у них за игра, – не унимался Князев. – Смотри, Александра, как бы тебе заместо игрока не сделаться ставкой. Вдруг полковник твой довольно заплатил, чтобы тебя вернуть?
– Нет, – ответила Саша. – Этого нет.
– Да почем ты знаешь?
– Чуйка у меня на него. Не нужна я ему больше.
Он такой же твой полковник, как и мой, хотела сказать Саша, но сдержалась. Она-то с Щербатовым всего лишь переспала, а Князев воевал с ним бок о бок полтора года. И вот что началось – “твой полковник”.
– Какой еще полковник? – встрял Антонов. Саша и Князев переглянулись.
– Дело прошлое, – ответил Князев за обоих. – Кто старое помянет, тому глаз вон. Но не нравится это мне.
У Саши оставалось две папиросы из привезенной Вершининым пачки – прочее она успела раздать. По крайней мере насчет папирос он не обманул – первый сорт с фильтром, пачка плотного цветного картона, она и до войны-то нечасто могла такие себе позволить. Одну папиросу закурила сама, другую отдала Князеву, ему давно уже нечем было набивать свою трубку.
– Да полно тебе, Федя, – улыбнулся Антонов. – Сашка – целый комиссар и сама может решать свою судьбу. Считает нужным ехать – пусть едет. Патроны нам нужны до смерти, мы ничего не можем без них. Меня другое беспокоит. Чего большевики с нас потребуют за свое золото? Я знаю эту породу, они снега зимой не дадут за так.
– Я сама большевичка, между прочим, – вскинулась Саша. – Нет, ну мы можем тут сидеть и лелеять старые обиды. Это сколько угодно. Дождемся, пока нас, безоружных, возьмут голыми руками. А можем вместе с другими революционерами искать способы борьбы с общим врагом…
– Да угомонись ты, – махнул рукой Князев. – Чую, нечисто тут что-то. А все ж не в том мы положении, чтобы харчами перебирать.
– Без боеприпаса много не навоюешь, – согласился Антонов. – Неволить не станем, Сашка, но коли готова, так езжай. Вдруг чего выгорит.
Саша переводила взгляд с одного мужчины на другого. С самого начала она опасалась, что они не поладят между собой, очень уж разными они были людьми. Антонов – прирожденный бунтарь и профессиональный революционер. Он был не чужд рисовки, позерства даже. Одевался, сколько это было возможно в полевых условиях, щегольски, держал себя с некоторой лихостью. Даже с друзьями говорил задиристо, словно подначивая. Образован