– Там недалеко, – Дил махнул рукой на запад, – находится большой город. Иди туда, в городе затеряться будет легче. Удачи, маленькая странница. И помолчав, тихо добавил: – Не довелось тебе услышать песню об Эйле и Вандере, эх…
Город встретил Спэй шумом, грязью и толкотнёй. Почти сразу, едва она вошла в ворота, её чуть не сбила какая-то повозка. Кучер выругался и замахнулся кнутом. Девочка сумела увернуться, и гибкий ремень с узлом на конце лишь вскользь задел её плечо, обдав его обжигающей болью. Проблуждав по городу полдня в попытках найти работу и пристанище, скиталица забилась в затенённый уголок в каком-то тупике и доела крошки, оставшиеся после четырёхдневного пути до города. В бесплодных поисках прошло ещё два дня. Живот свело от голода. На третий день удалось поживиться выброшенными остатками съестного. Спать приходилось в подворотнях.
И вот вечером третьего дня пребывания в городе, когда последний солнечный луч скользнул по крышам домов, Спэй начала устраиваться на очередной бесприютный ночлег.
– Ты что это собралась здесь делать! – услышала она резкий окрик. Какая-то старуха с палкой в руках, довольно мрачно, но опрятно одетая, надвигалась на неё.
– Я… – девочка торопливо стала собирать разложенные было вещи.
– Куда?! Стоять, маленькая оборванка! А ну, покажи-ка руки! Тааак. Следуй за мной и не думай улизнуть.
Спэй опасливо двинулась вслед за старухой, озираясь по сторонам в поисках пути для бегства.
– Не верти головой. Некуда тебе бежать и не к кому.
Крюк на конце палки зацепился за рукав платья бедняжки.
Через полчаса Спэй уже сидела за длинным деревянным столом вместе с парой десятков других таких же девочек, как она сама, одетых в серые невзрачные, но крепкие платья, и деревянной ложкой с огромным аппетитом уплетала жидкую похлёбку, в другое время показавшуюся бы ей несъедобной.
Как только трапеза закончилась, мули Трэс (мули – почтительное обращение в этой стране к женщине любого возраста и положения) поманила Спэй к себе:
– Вот тебе платье, переоденься, а эти тряпки брось в мешок возле двери. Спать будешь вон там, – и старуха ткнула пальцем на лавку в углу, на которой лежал соломенный тюфяк и одеяла. – Но помни, работать ты будешь много, очень много. Готовите и убираете вы по очереди, но основная ваша работа – прядение. Прялок хватит всем, корзины с волокном мне привозят каждое утро на рассвете. Лени не потерплю. Не успеешь за день сделать столько, сколько нужно, будешь сидеть всю ночь. Мне плевать на твою усталость. Не будешь справляться – выгоню.
Так начался новый этап в жизни девочки. Поверх платья она повязала свою шаль, чем вызвала нарекания со стороны мули Трэс, но, поворчав, старуха отстала. Дневной свет Спэй видела теперь только через маленькие оконца, тускло освещавшие просторную комнату, где жили и работали прядильщицы. С товарками старалась общаться поменьше, остерегаясь выдать себя. Мылись из лохани в маленькой комнатушке рядом. Девочка всегда делала это, плотно прикрыв дверь, торопливо, кое-как, толком не раздеваясь,