Сказки – вообще такой себе ориентир, учитывая, что оригинал далек от добрых традиций, где все сводятся к принцу и принцессе.
Что ж, в сказках добро побеждает зло, но, по-моему, зло может победить еще большее зло, не считаете?
Марк любил проводить время в некоем психоделическом трансе, под гипнотизирующую музыку, валяясь на диване и смотря на яркие искры, который отбрасывал диско-шар под потолком. Специально купленный на маркетплейсе для таких гипнотических сессий, шар хорошо выполнял свою роль. Марк много пил, затем ложился на диван и следил за световыми отражениями от диско-шара. Он искал внутренней гармонии и, погружаясь в это размеренное состояние, вспоминал лицо матери, ее теплые руки и исходящий от нее приятный горьковатый запах специй, который он больше нигде не встречал. Пытался готовить и повторить этот набор специй с характе́рным ароматом, но.. у мамы все было по-другому.
Марк хорошо помнил ее лицо. Ярко выраженные восточные черты не особенно выделяли ее в той части страны, где они жили. Русских здесь было мало, в основном местные, жившие поколениями. Для всех соседей она была обычной, но для Марка ее черты были особенными. Точенные, будто сам скульптор вытачивал эти линии. Она была так молода: только сейчас Марк это понял. 19 лет, а уже мама. Конечно, для местных она была уже даже старородящей, но в адекватном мире его мама была еще ребенком, которую выдали замуж по договорному браку.
Марк скривился, вспоминая своего отца. Выпил из бутылки и встал, чтобы задрать голову вверх и смотреть на крутящийся шар. Это помогало, помогало вспомнить босоногую маму, идущую по береговой линии. Ветер трепал ее платок: то ли черного, то ли коричневого цвета, и мама придерживала этот платок на шее, чтобы он окончательно не улетел. Ее голова не была покрыта, за что могло последовать осуждение от мужа или местных, но в такой ранний час на пляже никого не было, и Нади часто приводила сюда сына.
У Марка закружилась голова, и он закрыл глаза. Перед глазами снова встала картинка хрупкой девушки, что шла по песку, придерживая платок.
– Нади! – окликает девушку мужчина – Нади! – кричит мужчина, совсем не похожий на местных, в джинсах и футболке, в очках, он смотрится нелепо. Слишком бледная кожа, слишком красивые черты, и эти кудрявые волосы. Но, кажется, мама Марка видит нечто большее, потому что она оборачивается на зов и тут же смеется. Она останавливается и ждет, пока нелепый мужчина подойдет. Марк с удивлением смотрит, как его мама расцветает, улыбается и позволяет себя обнять.
– Ты поедешь с нами? – спрашивает мама, присаживаясь на колени перед Марком
– А как же папа? – семилетний мальчик был так жесток к своей 26-летней маме – ты не можешь уехать, ты жена моего отца и должна слушаться его! – хмуро говорит мальчик.
– Я еще и твоя мама – говорит женщина, вмиг теряя всю радость – и я имею право на свободу, счастье, любовь, а не пожизненное рабство. Ты, наверное, не поймешь – вздыхает женщина и встает – беги домой к отцу, дорогу ты хорошо знаешь – грустно улыбается Нади.
– А ты? – Марк не очень понимает, что происходит, но ощущение тревоги его не покидает.
– Ты сын своего отца, Марк. Когда ты немного подрастешь, ты сможешь приехать ко мне и остаться со мной, но вряд ли захочешь – Нади смотрит с сожалением и грустью – а ведь у меня была надежда, что своему сыну я превью уважение к женщинам.. – И женщина, взяв за руку нелепого мужчину, что все это время стоял и с печалью смотрел на разговор матери и сына, уходит. А Марк стоит и провожает взглядом фигурку женщины, еще не зная, что через много лет он объездит полмира в поисках мамы.
Глава 1
Конечно, меня не приняла мать жениха. Приехала из поселка, не русская, так еще и 26 лет. «Старая» – сморщила нос свекровь – «Димке-то 20 лет, подающий надежды журналист. А ты? Ладно б хоть красавицей была, а то нос на губу вон свисает. Будь проклята та стажировка!» – развернулась и ушла.
Диму отправили в наш поселок от их университета на стажировку. Ему предлагали разные варианты, а он выбрал Богом забытое село, в котором я жила. Фотографировал женщин в хиджабах, брал интервью. «Собрал потрясающий материал!» – хвастался мне Дима, когда мы с ним тайком гуляли. А я.. да что я.. Всю жизнь прожила в селе, при мужчинах и никогда ничего не решала. Вот и захватили эмоции. В 18 лет выдали замуж. Хотели раньше, но спасибо моей внешности: обычная девушка с примесью русской крови в мою покойную маму. Ну не родилась я восточной красавицей, вот и не брали замуж. И я даже была рада этому, пока в 18 лет отец не сбагрил меня Аззаму. У меня сложилось впечатление, что Аззам не очень и хотел-то жениться, но на руках у него был грудничок. Мама Марка умерла при родах, и малышу была нужна новая мама. На эту роль выбрали меня.
Я тешила себя надеждами, что хоть и буду жить с нелюбимым человеком, по крайней мере, воспитаю мальчика как положено.