Считали дни и года. Привыкли к замкнутому пространству. Научились экономить воду, еду и силы. Дежурили. Учили детей. Дружили. Влюблялись. Женились. Старились и умирали, передавая путанные знания как эстафетную палочку. Рождались и росли. Строили планы и работали. Мечтали о зеленых деревьях где-то там наверху и отчаянно пытались их найти при каждой вылазке.
Андрей был из тех, что родились уже под землей, и слабо представлял тоску старшего поколения по холодному и чужому верхнему миру. Каждый раз, поднимаясь по полуразрушенным ступеням неподвижного эскалатора, он пытался представить то, что ему описывали старики. Например, что лестницы двигались, или что наверху могло быть также тепло и уютно, как у них в отсеке.
Или что между серых развалин обрушенных зданий однажды вдруг он увидит что-то необычное, маленькое и хрупкое, тянущееся отростками к верху.
Сначала он даже подумал, что это трещина на стекле противогаза. Но потом понял, что это.
Андрей провел рукой в перчатке по отросткам с уплощенными тончайшими блинчиками, цветом схожими с образцовой меткой на рукаве, и те затрепетали.
“Так вот ты какое, зеленое дерево”, – подумалось Андрею и сердце его гулко застучало.
Рюкзак уже был полон находок и пришлось выложить треть, чтобы влез еще и раздвижной контейнер. Потом срезал отросток для исследования, поднял его и сквозь зеленые сплюснутые кусочки посмотрел на солнце.
Словно микроскопическая карта метро насыщенного яркого цвета была нарисована на каждом… “Листике” – вдруг вспомнилось ему название с урока.
“Когда деревья снова станут зелеными, ребята, – говорил им учитель, в прежней наземной жизни бывший музыкантом в переходе метро, – это будет значить, что атмосфера очистилась и на земле снова можно жить. И тогда вы выйдете наверх и начнете расчищать город…”
Андрей оглядел бесконечный горизонт вокруг себя с одной и той же картиной запустения рухнувшей цивилизации.
От привычной спокойной жизни под землей до неизведанной трудной на поверхности народ его убежища отделяло только это растение.
И тогда он положил срезанную веточку рядом с деревцем и отошел.
Мог бы затоптать, но что-то его удержало. Что-то, когда-то услышанное ранее о том, что процесс этот будет не остановить и земля очистится и зазеленеет.
“Но не сейчас. Не сейчас”, – струсил Андрей и почти вернулся знакомыми дорогами к своей станции. А потом вдруг вспомнил Саныча, что дежурил сегодня на входе в убежище. Сколько тому? Всю жизнь старик мечтал только об одном: увидеть, как земля наверху начала оживать. А вот ведь, пожалуй, так и умрет, не узнав про дерево.
“ Да едрит же…” – выругался на себя Андрей и вернулся за веткой. Упаковал её, сунул в рюкзак и уже с более легким сердцем дошел и спустился в подземку.
“Сразу ему не скажу, а то еще окочурится от переизбытка чувств. Вечером объявим вместе с начальником. А пока сделаю вид, что ничего не произошло”.
Ему стоило больших трудов не