– Перестань. Мне сейчас не до шуток.
– Знаешь, Анри, ты глуп как все влюбленные. Если все обстоит так, как ты предполагаешь, то волнения твои совершенно напрасны: когда приедешь, пойдешь к графу и попросишь у него руки его дочери. За те три дня, что мы будем отсутствовать, он все равно не успеет выдать ее замуж. А если ты, тем паче, привезешь ему предложение о мире от своего отца, то вдвойне доставишь ему радости. Даже если к тому моменту д'Юпре и заикнется графу о своих видах на Беатрис, тот скорее предпочтет родство с герцогом, чем с ним.
– А как быть с тем, что я соврал д'Юпре насчет истинной цели поездки?
– Ты не соврал! – убежденно сказал Жорес, – Ты сберег честь дамы сердца. Это разные вещи. Только ее отцу ты вправе открыть всю глубину своих чувств. Уверен, граф оценит твой поступок по достоинству.
Елейным бальзамом пролились на сердце Анри слова его друга. Мир снова обрел краски. Снова возникли былая решимость и убежденность в правильности своих действий.
– Спасибо, Жорес, – проникновенно сказал Анри, – Ты не представляешь, какой камень ты снял у меня с души.
– Ну ведь для того и существуют друзья, – улыбаясь, ответил Жорес.
Тем временем переменчивое сентябрьское небо снова стало затягиваться серыми облаками. Стало очевидным, что, из-за потерянного с утра времени на сборы, путникам предстоит заночевать в лесу. Выбрали место недалеко от тропы, спешились, соорудили навес на случай непогоды, привязали коней, разожгли костер. Действовали привычно и слаженно. Однако нельзя сказать, что такая перспектива не вносила некоторого напряжения и даже страха, которого, впрочем, никто явно не выказывал. Наконец, оставив двоих дежурить у костра, остальные положились спать.
Словно черным плащом окутала ночь маленький отряд. Но огонь костра дарил людям свет и тепло. Внешний мир за кругом света был для них чужд и враждебен. Надеяться можно было лишь на свои силы, твердость стали, да на плечо товарища. И люди знали это. Каждый из них, ночующих в этом чертовом лесу, знал, что на большее ему рассчитывать не приходиться. И мужественно принимал условия этой игры. А из внешней тьмы уже неслась к ним смерть. Слепая, безудержная, яростная.
Один из дежуривших, полноватый здоровяк Гуго поджаривал наколотые на ветку грибы. Другой, его звали Рауль, лежал, опершись на локоть, и вяло ворошил в костре палкой. Потрескивали поленья, мирно дремали на привязи кони.
– … А еще, Гуго, я слыхал, есть такой лесной колдун, который может превратить тебя в дерево. И вот многие деревья в лесу – это в прошлом люди. И будешь ты, как дерево, все видеть и чувствовать, а сделать ничего не сможешь. И будут черви жрать твои корни, а проезжие рыцари – рубить твои сучья…и жарить на них грибы, – закончил Рауль и тихо засмеялся.
Гуго молча продолжал жевать, мрачно поглядывая на собеседника.
– А колдун этот…
– Хрр! – внезапно тревожно всхрапнули кони. Один из них тихо заржал и рванул