– Смотрите! – окликнул веселившихся Алан, и его голос в отличие от индифферентного звучания Лемперта живо привлек внимание Джеймса и Рудиментов.
– Ох ты ж…
– Нихрена себе!
– Мы все умре-е-ом!!! – Джеймс завопил прямо в ухо Алану, тот вздрогнул и отшатнулся, напоследок окатив брата взглядом, исполненным гнева и презрения. – Ахах, что, сдрейфил, мелкий? Больше не хочешь доказать всем, какой ты у нас крутой альпинист?
Парень обхватил младшего за шею, но Алан в следующую же секунду сердито вывернулся из фривольных братских объятий. Джеймс неприятно ухмыльнулся, цепко следя за каждым его движением.
– Если ты пересрался при виде парочки молний в небе и не хочешь идти, так и скажи, – делано небрежно проговорил мальчик, засовывая руки в карманы толстовки и нащупывая в одном из них аэрозольный баллончик, которым иногда рисовал на стенах. Сложно было побороть искушение залить им противную джеймсову рожу.
Этим вечером на одном лишь Алане не наблюдалось простыни. Да и костюма, как такового. Разве что на толстовке красовались части скелета: грудная клетка, позвоночный столб, лучевые и локтевые кости. Алан нацепил ее как чертово одолжение всему миру, потому что Джеймс со своей компашкой требовали, чтобы он в обязательном порядке надел хэллоуинский наряд.
– О-о-о! – хором протянули Дилан, Элла-Белла и докуривший свою самокрутку Уолли, насмешливо переглядываясь меж собой. Только один лишь Лемперт их возглас не поддержал. Он все еще отходил от увиденного.
– Ну, вы посмотрите, какой взрослый! Хоть завтра на выборы, – притворно умилилась девушка, закидывая в рот жвачку.
– Как слазит, куда грозился, скажу отцу, пусть платит вместо него налоги, – весело отозвался Джеймс. Алану это веселье не понравилось.
У Джеймса имелось всего три состояния веселья: дурашливое, ностальгическое и злое. И если в самом начале сегодняшнего вечера оно было скорее дурашливым, то под конец все чаще в его насмешках и шутках проскальзывали нотки затаенной угрозы. Алан лучше всех понимал, во что это может вылиться. Кому, как не ему было знать, каким неоправданно жестоким бывает Джеймс по отношению к своему ближнему.
– Ладно, идемте, – сказал, наконец, Дилан, сверяясь со своими наручными часами. – До Вышки еще топать и топать, а времени вон уже сколько.
– Боишься, что призраки тебя осудят за опоздание? – ухмыльнулся Джеймс. Его ухмылка, предназначенная лучшему другу, выглядела куда более миролюбивой, нежели та, которая до этого была адресована младшему брату.
– Кстати о призраках. Вы ведь в курсе, почему ее в итоге оградили, верно? – подала голос Белла-Элла.
Алан навострил уши, хотя на лице его в этот момент расписалось поистине вселенское равнодушие.
– Просвети, – подал голос неразговорчивый Уолли, не натянувший