Омела для Амели. Елизавета Рождественская

поглубже спряталась в шарф и поспешила за продвигающейся очередью в тепло помещения. Голова жаждала освобождения от разрозненных мыслей, но оно не пришло даже тогда, когда взгляд упорно сосредотачивался на тонких нюансах деталей шедеврального философского натюрморта Питера Класа «Суета сует». А рядом с любимым Босхом голова вообще пошла кругом. Сколько указаний на самые низменные пороки. Щёки вспыхнули, а губы ощутимо закололо от воспоминаний. Амели отошла от картины и присела на мягкий длинный пуф, пытаясь успокоить вновь разогнавшееся сердце.

      – Гадкий бабник, – зло прошептала она. – Сломал мне Босха! Что мне теперь, у Джоконды на лице трещинки считать?

      Она нахмурилась и вышла из зала.

      Ещё через час Амели поняла, что в данной ситуации наматывание кругов по музею ничего не даст. Мысли метались от полуголого начальника и его твёрдых уверенных губ до предстоящего трудоустройства, а желудок намекал, что неплохо было бы отправить в него что-то посущественнее крохотного миндального пирожного.

      Девушка достала телефон и набрала Валери.

      – В смысле уволена?! – ошарашенно воскликнула та, судя по звукам, уронив на пол что-то тяжёлое.

      – В двух словах не расскажешь, Ви… – обречённо пробормотала Амели.

      – Через полчаса в «Victoires», – скомандовала девушка и отбилась.

      Амели грустно вздохнула и поплелась к выходу.

      ***

      – Не имеет права! – бушевала Валери, размахивая вилкой, как бравый генерал перед битвой. – Есть профсоюз! Есть министерство труда, в конце концов!

      – Я говорила, девочки… – хлюпая носом, пропищала Иветт. – Говорила, что он такой. Идеальный, не знающий отказа… Но… чтобы так быстро…

      Слушая причитания подруг, Амели уже жалела, что так подробно рассказала им о том, что произошло на презентации, а потом и в кабинете Кристиана. Они сидели за круглым деревянным столиком, уставленным закусками и десертами, а по центру на небольшом металлическом возвышении, внутри которого горела маленькая свеча, стоял большой прозрачный чайник, наполненный фруктовым напитком насыщенного, ярко-бордового цвета.

      – Может, не надо было сразу по лицу, Ами… – Иветт сделала глоток чая и затолкала за щёку тарталетку с творожным сыром и ростбифом.