И уже рядом – близко, слишком близко, из глубокой тьмы проступила, разом просочившись, едва различимая шеренга конечностей в грязных полосатых арестантских лохмотьях, вздергиваемых развязно и щупло. Жуткий танец иссохших костей. До разреженной цепи едва одетых теней – внимательный взгляд, и уже не укрыться. Но ломающиеся силуэты плясунов были заняты только собой, безмолвные бетонные обстоятельства молча сыграли сумасшедших – мимоходом, наспех, – и ночь неслышно задернула за ними портьеру. Он глядел им вслед, чувствуя, как по затылку бегают мурашки. Он мог бы поклясться, что лохмотья арестантов пытались плясать канкан.
Здравый смысл не первый раз спотыкался, пугая стаи теней, но впервые посетило сомнение, что здесь вообще существовал выход. Что-то стало другим. Изменилось и перешло к активным действиям. Словно коридор ждал только повода, чтобы сойти то ли с ума, то ли с наезженной колеи тишины и покоя, – будто был дан сигнал к действию. Наступило начало рабочего дня, но вместо него объявили конец света, воздух качнулся, заполняя нишу, кто-то, негромко откашливаясь в кулак, прошел мимо, кто-то нашаривал в кармане ключи, рядом почесывали пальцем бровь, вспоминая, оборачивались, едва не разминувшись с нужной дверью и находя пропущенную табличку глазами; где-то возник и остался на пределе слышимости гул скопления людей. Стало по-рабочему людно. Здесь все будто чего-то ждали, как на похоронах. Все держались натянуто и неловко. Выглядело так, как если бы все чего-то ждали, и то, чего ждали, вроде бы наступило, и теперь оставалось ждать последствий, которые не заставят себя долго ждать.
Раз или два навстречу попадались люди в хороших дорогих темных костюмах. Все имели постановку руки, как у натасканного официанта со стажем, – эти чем-то сразу напоминали сушеную курицу. Предварительно удостоверившись, что тут никому до них нет дела, они пробовали на прочность ручки дверей: кто – осторожно подергав, кто – навалясь плечом. Наверное, им очень нужно было туда. «Сильнее», – посоветовал кто-то, двигаясь мимо. Двери не поддавались. И где-то все время бубнили. Вы мне это бросьте, сказали рядом, – устало сказали, с упреком. Все в протоколе допроса. Телевизор цветной, новый, для гостей – две штуки? Две. Так что не морочьте мне голову. Дальше. Щетка сапожная, для сотрудников, один экземпляр. Щетка одежная, для пылесоса, один комплект. Щетка одежная, для гостей, две, щетка зубная, для гостей… Он, оглядевшись, прижался ухом к прохладной